(не) беги от меня, малышка - Мария Зайцева

Принимаю решение собрать максимум информации и связаться непосредственно с Григорием Юрьевичем. Он - человек фундаментальный, он разгребёт нашу помойку. А Петр не дорос до такого уровня, со своим разномастными любовницами. Как вспомню, так вздрогну.

– Привет, Лада, – очень тихо говорит Пётр. Вид у него немного изнеможённый, под глазами круги, скулы острые проявились.

– Доброе утро, Пётр Григорьевич. С приездом, – говорю я и, аккуратно обходя его, двигаюсь к проходной. Мне сейчас не до объяснений, не до личной жизни, к которой он , с некоторых пор, не имеет никакого отношения. Ну, екает сердце. Ну, ноет грудь внезапно, так, словно… По его рукам соскучилась.

Но это все второстепенно. Это – не стоит моего времени. Нужно поспешить. Я знаю, с чего начну. Харитонов уволил почти всех подчистую. Отчитался перед главным офисом. А затем кого-то принял обратно. На другое юрлицо. Тогда я посчитала это вполне приемлемым. Слишком мало работала в компании, но все же осознавала, что многие из уволенных специалистов – профессионалы своего дела, и у нас в провинции искать им адекватную замену долго и сложно. А потому не удивлялась и не придавала значения.

Я вообще в эйфории была от новой работы, от карьерного взлета, ужасно хотела закрепиться, показать себя с лучшей стороны. И в чужой монастырь со своим уставом не лезла.

Но сейчас ситуация выглядит по-другому.

А, учитывая только что полученную информацию…

Харитонов знает тренера Вадима. Значит, чисто теоретически, Харитонов может быть замешан… Боже мой… Это – очень серьезное подозрение. И совершенно понятно, что он не может проворачивать такое дело один.

А значит… Я выясню, кто вернулся из уволенных обратно в компанию, и кто может быть связан с поставками нелегала в аптеку.

А затем уже буду разговаривать с Григорием Юрьевичем.

Всего я ожидаю при встрече с Ладой Леонидовной. Вот в самом деле, всего: нарочитого игнора, сурово сжатых губ, ярости, гнева, или ( тут чем черт не шутит) радости…

Но только не того, что в итоге получаю. Безразличия.

Полного.

Сухого кивка головой, отсутствующего взгляда, спокойного, немного сосредоточенного выражения красивого лица. Как у человека, полностью поглощенного работой.

Сдаётся мне, что Лада Леонидовна, попав на свою территорию, расслабилась раньше времени. С глаз долой и с сердца вон.

Это песня не про нас, малышка.

Но вообще красиво она меня.

И в Москве, и здесь, в тихой провинции.

Никто никогда так со мной не поступал. Никто так не опускал одним безмолвием.

Вру. Игорёха.

То есть, я на подсознательном уровне подбираю себе в окружение странных личностей. С ебанцой.

Теперь буду знать, что этот диагноз распространяется на мужской и женский пол.

Учитывая, что я только что пронаблюдал торжественную высадку женщины, которую уже даже в мыслях называю своей, из подозрительно бандитского на вид Крузера, с подозрительно бандитским на вид водилой, которого еще обязательно разъясню, то понятно, что настроение, и без того херовое, вообще не поднимается.

Можно сказать, падает настроение. Еще ниже.

Сразу начинает ныть челюсть, по которой вчера удар таки пропустил, и болеть еще сильнее голова, потому что элитный ХО, если его употреблять в немерянных количествах, утром на выходе дает ровно такое же похмелье, что и обычная водка.

Я разворачиваюсь, злобно смотрю вслед равнодушно, но все равно дико привлекательно покачивающейся попке, упакованной в узкую юбку с разрезом…

Вот так, значит, Лада Леонидовна? Решили вообще сделать вид, что меня не знаете?

Ну, это вы зря.

Телефонный звонок отвлекает от красочных картинок мозгу, как я сейчас догоняю эту наглую заразу, умудрившуюся за одни сутки обеспечить себе местного бандита в сопровождающие, затаскиваю в лифт и там…

Понятно дело, я так не собираюсь поступать. Но помечтать-то можно? Хоть немного пар выпустить?

Отворачиваюсь от удаляющейся фигурки Лады, достаю телефон. Игореха.

Скалюсь в ответ на заинтересованные взгляды проходящих мимо сотрудниц, еще не вкуривших, что приехало большое начальство из Москвы, и улыбки – это последнее, что их скоро будет занимать.

– Ну?

– А чего не в настроении? – ржет Игореха, – встреча прошла не на высшем уровне? Приём прохладный, чай остывший?

– Не твое дело.

–Значит, точно… Питер, я говорил тебе, что нужно разговаривать словами через рот? М?

– Да тебе-то откуда знать, придурок, – рычу я сдержанно, чтоб лишнего внимания не привлекать, – ты вообще не разговариваешь! И бабы нет!

– Так у меня и мотивов нет! Я же в «люблю» не играю, – подначивает Игореха.

Вот явно ему зубы во рту жмут! Вчера не удалось ни одному придурку из того вшивого шалмана до рожи добраться, слишком увертливый. И бьет больно.

Вот и нарывается, наверно, поэтому. Не хватает экстрима!

Ничего, я обеспечу сейчас.

– Ты не валяйся там, а умывай то, что у тебя вместо рожи, и быстро в офис, – приказываю коротко, сходу переключаясь на деловой тон.

– С какого хера? – перестает веселиться Игореха, – я там тебе сейчас нахер не нужен.

– Нужен. Ты у меня будешь секретным оружием.

– Бля.

– И мат убирай. Несолидно для начальника отдела кибербезопасности.

– Да пошел ты! То, что у нас с тобой контракт, не значит, что ты меня уже в штат присвоил!

– Вот мне это в глаза и скажешь. Приказ я уже в отдел кадров отправил.

– Ты охерел?

– Жду.

Я отключаюсь, прищуриваюсь на утреннее солнце.

Красивый старинный город. Мне тут нравилось работать. Самые, наверно, счастливые мои годы здесь прошли. Самые безбашенные, веселые. Как мы отжигали в МЧСной общаге! Молодые, горячие, веселые. Нас любили женщины.

И ведь даже наличие столичной невесты тогда не особо тормозило. Вообще не тормозило, можно сказать…

Кажется, в то время я только и делал, что улыбался. Много и с удовольствием.

Жизнь имела смысл.

Я людей спасал даже!

И девчонку, молоденькую и худенькую, из пожара вынес. А потом – еще и мужика, сильно обгоревшего, из квартиры наверху.

И сам в больницу попал с ожогами.

А девчонка та за мной ухаживала. Я ее очень плохо помню. Только фигурку, тонкую такую, да глаза огромные из-под медицинской шапочки. Смотрела на меня, как на… Ангела? Да, наверно для нее я ангелом и был в тот момент.