Западня. Занесенные снегом - Блейк Крауч

Девлин помолчала несколько секунд, глядя через тонированное стекло на деловой центр Уайтхорса.

– Ладно, – произнесла она наконец. – Как по-твоему, Кейлин красивая?

Уилл выпрямился.

– Что ж, кажется, сработало, – отозвался он.

– Нет, отвечай на мой вопрос.

Уайтхорс остался позади – он уже был едва виден в боковые зеркала, и «Лендровер» ехал по пустой Аляскинской трассе, асфальтовому коридору, тянущемуся через черный ельник.

– Конечно же, она красивая.

– Она тебе нравится?

– То есть?

– У нас в школе так оценивали других. Тебе кто-то может нравиться. Кто-то может нравиться-нравиться. Или нравиться-нравиться-нравиться.

Уилл засмеялся.

– И как же оценил тебя юный Бен после этого лета?

– Мы сейчас говорим не обо мне, папа.

– Я не знаю, Деви. Неужели ты думаешь, что последние несколько дней были одним большим свиданием? Это было очень тяжелое время, и я…

– Это не значит, что она не может тебе понравиться.

Иннис поймал взгляд девочки в зеркале заднего вида.

– Понимаешь, я не хочу осуждать или быть жестоким, но Кейлин – сломленный человек, Дев. Это не делает ее хуже. Я просто хочу сказать, что ей пришлось очень трудно после исчезновения ее сестры.

– Труднее, чем нам, когда пропала мама?

– Да. Почему ты спрашиваешь меня об этом? Ты хочешь, чтобы она мне нравилась?

– Думаю, в этом не было бы ничего плохого. Я имею в виду, ты ни с кем не встречался после того, как маму похитили. Разве тебе не одиноко?

– А разве нам с тобой вдвоем так плохо?

– Да нет, хорошо, но… Папа!

Взгляд Уилла метнулся от зеркала заднего вида к тому, что происходило на дороге.

Посреди Аляскинской трассы на межполосной линии в тридцати ярдах впереди стоял огромный лось-самец. Иннис вдавил в пол педаль тормоза, его швырнуло вперед, и что-то пролетело между передними сиденьями и врезалось в приборную доску.

– Девлин!

«Лендровер» остановился. Его передний бампер был всего в пяти футах от лося, который даже не тронулся с места – просто с тупым интересом рассматривал Уилла через лобовое стекло. Иннис оглянулся назад, с облегчением отметив, что Девлин была пристегнута. Она даже не ударилась, но ее трясло, а по лицу ее текли слезы.

– Ну, солнышко, не надо плакать, – попытался успокоить ее мужчина. – Все хорошо. Мы целы.

Девочка замотала головой, и Уилл почувствовал, как желудок сжимается в комок. Он опустил взгляд. Возле рычага переключения передач, на переднем пассажирском сиденье, под обоими креслами и на его коленях валялись обломки ноутбука. Кусок экрана, все еще прикрепленный к разбитой клавиатуре, был черным.

– О боже… – вымолвил мужчина.

– Мы все равно сможем найти ее, правда?

– О боже…

– Папа?

Иннис объехал огромного лося, так и не сошедшего с дороги, и нажал на акселератор.

***

Был полдень, когда Уилл наконец заметил фуру Джонатана, отъезжающую от пограничного поста штата Аляска.

Они с Девлин мучительных пятнадцать минут объяснялись с американским таможенником. Иннис решил, что тот, вероятно, заметил его нетерпение и решил на всякий случай задать дополнительные вопросы. К тому времени, как они вновь выехали на дорогу и миновали щит с приветствием гостям «Штата Последнего Рубежа», Джонатан, по подсчетам Уилла, уже отъехал от границы миль на двадцать.

Иннис увеличил скорость до восьмидесяти пяти миль в час и помчался по Аляскинской трассе, каждые пару минут обгоняя очередной автодом. В захолустном городке Ток, в девяноста трех милях к западу от границы, он наткнулся на то, чего боялся больше всего, – на дорожную развилку. Шоссе «Аляска-1» вело прямо, на запад к Фэрбенксу; «Аляска-2» поворачивало на юг к Анкориджу.

– Куда нам ехать, папа? – спросила Деви.

Уилл свернул к обочине и припарковал машину.

– Фэрбенкс в двухстах милях туда, – сказал он. – Это самый центр штата, но я об этом городе почти ничего не знаю. А Анкоридж на юге, на побережье.

– Как думаешь, на сколько мы отстаем от фуры?

– Не знаю.

– Пап…

– Дай мне подумать минутку, Дев.

Через полминуты самых мучительных раздумий, какие выпадали ему в жизни, Уилл наконец потянул за рычаг переключения передач и нажал педаль газа.

– Анкоридж? – спросила Девлин, когда «Лендровер» разогнался до девяноста миль в час.

– Это портовый город. Мне кажется, они собираются погрузить Кейлин на корабль.

– Ты уверен?

– Нет, малышка. Абсолютно не уверен.

Когда Кейлин проснулась, грузовик стоял на месте с выключенным мотором. Она не собиралась засыпать, но скука и эмоциональное истощение последних дней в конце концов одолели ее. Пленница понятия не имела, сколько времени провела в прицепе, но ей казалось, что прошла уже не одна неделя. Она села, ощущая под собой толстый желтый пенополистирол, и посмотрела на блестящий металлический потолок, а потом – на две оставшиеся бутыли с водой и полупустую сумку с едой. От металлического ведра в дальнем углу воняло мочой и фекалиями. Как ни странно, сейчас Кейлин чувствовала себя ближе к сестре, чем за многие годы до того, – просто потому, что знала, что Люси тоже была заперта в этом крошечном пространстве.

Люси была на четыре года младше, и Кейлин часто лгала себе, думая, что ее сестра была бесстрашной женщиной и, что бы ни случилось с ней, сумела встретить все это отважно и гордо. Но теперь, будучи запертой в прицепе фуры, Кейлин поняла, что все было совсем не так. Люси очнулась здесь, ничего не понимая и испытывая такой страх, какого не чувствовала никогда в жизни.

Шарп услышала за стенами своей темницы какие-то звуки, но из-за пенополистироловой обшивки трудно было сказать, какие именно.

Дверца тюрьмы, обитая все тем же желтым пористым материалом, отворилась. Кейлин встала. Ноги ее были босыми. В остальной части прицепа царила темнота, которую совершенно не рассеивала мерцающая лампочка над головой женщины.

Оттуда, из темноты, кто-то бросил в комнатку пару наручников.

– Надевай.

Ровный голос, без акцента, явно принадлежащий белому мужчине.

Пленница подняла наручники и защелкнула их на своих запястьях.

– Выходи.

В прицеп хлынул холодный воздух.

– Где я…

Кто-то протянул руку и выволок Кейлин из комнатушки, а потом приподнял ее, ухватив повыше локтей. Она чувствовала запах почти выветрившегося одеколона и сигаретного дыма.