Научите меня стрелять - Анна Яковлева

– Паш, – стала я убеждать любимого, – зачем тебе отпуск тратить на такие глупости, мы с Элей сейчас навестим Михаила, и сразу в Краснодар, а оттуда домой.

– Хорошо, – подумав, согласился Пашка, – через два часа отзвонишься.

– Уф, – произнесла я, когда Егоров отключился. – Хорошо, что он не знает про Шалву Гургеновича.

Потом мы с Элей чистили одежду и приводили себя в порядок, насколько это возможно в дорожных условиях. Я критически осмотрела в зеркале свою разбитую губу и осунувшееся лицо. На мой взгляд, это никакой маскировке не подлежало. Од нако Шалва, увидев меня, покачал головой.

– Ты самый красивый девушка, – заверил он меня.

У Белого в палате находился следователь, пришлось ждать, пока Михаил освободится.

Наш богатырь выглядел так, будто его окунули в отбеливатель: румянец куда-то подевался, вместо него появились круги под глазами. Элеонора сразу определила:

– Мише нужны уход и усиленное питание.

Белый подарил Элеоноре благодарный взгляд и сообщил две новости:

– Банда, которая сидела на хвосте у Гошки, – это серьезные ребята. В последнее время установлено, что они связаны с ближневосточной террористической группировкой, получают оттуда деньги и оружие. В ее составе есть ингуши, дагестанцы, русские, а те двое, которых мы подстрелили, – турки из Батуми.

Белый помолчал, проверяя эффект, который произвели его слова. Эффект был потрясающим, мы пришибленно молчали. Миша продолжил:

– Никифорова надо забрать и предать земле. Кто этим займется? – строго посмотрел на нас капитан.

– Да, – закивали мы с Элеонорой, и Шалва нам поддакнул, – конечно, мы должны проводить Георгия в последний путь.

– Елки, мне Егоров точно мозг разрушит, – расстроилась я, вспомнив, что обещала Пашке позвонить и сообщить, что выезжаю.

– Дай, – Михаил потянулся здоровой рукой к телефону, – я ему сам все объясню.

Я спохватилась, но было поздно, Михаил уже объяснял:

– Паш, Шалва и девчонки займутся организацией похорон, а мне еще дня три проваляться придется. Кто? Шалва? А, это наш друг из Грузии, – сообщил Егорову Белый.

Я вышла из палаты, бормоча под нос: «Не госпиталь, а дурдом».

Шалва догнал меня уже на крыльце.

– Ты его любишь? – преградив мне дорогу, спросил он.

Мне очень не хотелось расстраивать винодела, но я созналась:

– Да, люблю.

– Он лучше меня? – удивился Шалва.

– Не лучше и не хуже, просто другой.

– Сколько ему лет?

Я промолчала, не желая отвечать на больной вопрос. Шалва не отставал:

– Я знаю, как с таким женщин обходиться. А он? Он знает?

– Если не знает, научится.

– Научится? Этому нельзя научиться. Я взрослый человек, знаю, что говорю.

Шалва держал меня за руку, и мы шли с ним по тропинке больничного скверика. Эля догнала нас и потребовала отвезти ее на рынок за фруктами для раненого. Я была спокойна за Михаила – он попал в надежные руки.

Однако в Новороссийск за телом покойного прибыла вдова, Ольга Анатольевна Никифорова, в сопровождении Прясникова, мы сочли за лучшее не встречаться с майором, забрали Белого и покинули Новороссийск.

Теперь мы поменялись в машине местами: я была за рулем, рядом со мной Шалва, а Миша с Элей на заднем сиденье.

На Шалве лежало продовольственное обеспечение нашей поездки, и запасы, которые он сделал, еле поместились в багажнике. Винодел был печален, они с Мишкой в дороге пили вино, Элеонора поддерживала мужскую компанию, а я им слегка завидовала.

– Миш, – позвала я раненого бойца, – а как Никифоров в террористы попал?

– Это секретная информация.

– Ты хочешь сказать, что покойный был не только альфонсом и брачным аферистом, но еще и стукачом?

– Да черт его знает. Если это и так, то контора не откроет свои секреты. Нас сейчас должен беспокоить Прясников. Никифорова нет, спрос за удобрение с вас.

Мы с Элеонорой подпрыгнули:

– Еще чего! Почему с нас?

– Вы отгружали бочки Прясникову?

– Мы.

– Вы получили деньги за это?

– Мы.

– Девочки, так что вас удивляет? Получается, что вы правопреемники всех дел покойного. Даже не понятно, почему Прясников искал в порту Никифорова, а не вас.

– Откуда нам было знать, что в бочках? И потом, у нас же есть компромат на Прясникова.

– Да какой это компромат, – отмахнулся Михаил. – Понимаешь, любым действиям можно найти объяснение. Это же контора! Скажет, что это была часть какого-нибудь плана, разработки, внедрения или чего-нибудь еще. И мы останемся в дураках, а я вообще рискую погонами. Чтобы уличить Прясникова, нужно вести наблюдение изо дня в день, а не так, как я, – один вечер. Ведь ничего же не понятно из этой записи. Зачем, почему он был ночью на складе? Ну расплачивался с рабочими, так что в этом запрещенного? Маловато фактов.

Неожиданно Шалва Гургенович повернулся ко мне с предложением:

– Кето, я хочу забрать тебя с собой в Грузию. Там женщин не ищет ФСБ.

– Точно, там их ищет Интерпол, – со знанием дела вставил Михаил.

Я так резко затормозила, что Белый застонал.

– Спокойно, тебя насильно никто не увезет, – утешил он меня.

Как показало время, Мишка ошибся в прогнозах. Если бы я тогда знала, что мне предстоит, я бы поменяла место жительства, внешность, фамилию – словом, сделала бы все, что советовала сделать Гоше.

Шалва не унимался:

– Поедешь со мной?

В связи с политической ситуацией причину для отказа даже искать не надо было.

– Наши страны расторгли дипломатические отношения, так что я к тебе ни ногой.

– Любовь побеждает все! – Нашего друга явно тянуло на лирику.

– Шалва, тебе же Элеонора сначала понравилась, – напомнила я ему.

– Это потому что я тебе не знал.

– Тебя что, дома никто не ждет?

– Нет, я вдовец.

– Если Егоров к себе не пустит, так и быть, приеду к тебе.

Шалва, пользуясь тем, что руки у меня были заняты, уколол меня усами в щеку. Белый прикрикнул:

– Кончай наглеть, генацвали.

Шалва Гургенович обиженно взмахнул рукой:

– Я тебе не пацан, что так разговариваешь? Я к тебе с уважением, а ты как?

– Я тебе уже объяснял, что эта девушка занята, ее любит мой друг.

– Где твой друг? Он рядом должен быть, если любит этот женщин.