Охотники парящих островов - Айя Субботина

Зато если уж попасть в трюм, то проверки можно не опасаться. Тут все должно быть схвачено и проплачено.

Закончив с погрузкой, люди в черном быстро ретировались.

Ребята выждали еще с полчаса, прежде чем снова решились выбраться на открытое пространство. На этот раз им никто не помешал. Без происшествий они добрались до дирижабля. Оставалось последнее: открыть ворота в трюм. Выглядели они довольно внушительно и оказались заперты изнутри. Дарт услышал, как разочарованно вздохнула Амелия, и улыбнулся про себя. Неужели она думала, что тут их ждут? Вытащив кинжал, он просунул его в щель между воротин и повел снизу вверх. Примерно на середине лезвие встретило сопротивление. Немного усилий, и запорный брус приподнялся.

«Тишь, тише…»

Затаив дыхание, парень провозился несколько минут, прежде чем ему удалось окончательно выкинуть брус из пазов. Раздался оглушительный, как ему показалось, грохот. Лошади за стеной встрепенулись, заржали, но быстро успокоились. Дарт ощущал, как от волнения взмокла спина, а во рту пересохло. Не хотелось себе признаваться, но он отчаянно боялся провала. Боялся до тех пор, пока за спиной не затворились ворота, а брус не лег на место. И даже тогда оба беглеца продолжали вслушиваться, не раздадутся ли шаги или голоса экипажа.

Темень тут стояла почти кромешная. Свет проникал в трюм лишь из пары мутных иллюминаторов. Возле одного из них беглецы и обосновались.

– Нас обязательно найдут, – уверенно сказала Амелия.

– Вряд ли. Слишком темно, мы затеряемся между лошадей. А серьезной таможенной проверки не будет.

– Так уверен?

– Да.

Некоторое время сидели молча.

«Мы сделали все, что могли», – размышлял Дарт.

Если они где-то просчитались и ошиблись – это вскроется или утром, или в полете. И если выбирать, то уж лучше в полете. Там, по крайней мере, можно попытаться договориться, купить себе место. А пока лучше расслабиться и передохнуть, возможно, даже поспать.

– Эй…

Он даже не сразу среагировал на оклик Амелии, таким тихим он был.

В неверном свете лицо девчонки окаменело, а с ее губ не слетало ни единого звука. Зато рукой она настойчиво тыкала в иллюминатор.

Выглянув туда, дар речи потерял и Дарт. Недалеко от посадочной площадки «Святого понтифика» стояли двое в длинных кожаных плащах и широкополых шляпах. Один указывал в сторону дирижабля, другой вроде бы отрицательно мотал головой – сквозь мутное стекло недолго и ошибиться.

«Нет! Этого не может быть!»

Его всего-таки выследили. И плевать, каким образом. Верхом глупости было надеяться, что шестнадцатилетний мальчишка-беглец сумеет укрыться от всевидящего взора Охотников. Гильдия рьяно хранит свои секреты. Так было, так есть, и так будет всегда.

Что теперь? Просто сдаться? Попытаться оправдаться в надежде на снисхождение? Уж это вряд ли выйдет. Все равно что просить пощады у смерча. А вот девчонку выгородить еще можно. Точнее, не выдать. Выйти самому. Будут ли они искать Амелию? Может – да, а может – нет. В любом случае, у нее есть шанс.

– Ты ездишь верхом? – спросил он шепотом, в самое ухо.

И получил в ответ неуверенный кивок.

– Хорошо, тогда сделаем так…

Один из Охотников распахнул плащ, что-то выудил из-под него и направился к дирижаблю. Дарт перестал дышать.

«Неужели ошибся?!»

Не доходя до «Понтифика» десятка полтора шагов, Охотник притаился за парой накрытых брезентом бочек. Его напарник к этому времени уже растворился в ночи. Некоторое время ничего не происходило, затем темноту разорвал истошный визг, и еще через мгновение в пятно фонарного света перед посадочной площадкой выскочило паукообразное существо в лохмотьях. Сквозь муть иллюминатора разглядеть его было невозможно, но Дарт и без того знал, что это за тварь: Проказа. С такими предпочитали не вступать в ближнюю схватку. Стоило этому созданию единственный раз коснуться оголенного участка кожи, у его жертвы неминуемо стремительно развивалась лепра. Настолько стремительно, что человек сгорал за считаные дни без малейшего шанса на выздоровление. Многие Охотники, с которыми это произошло, попросту сводили счеты с жизнью, не желая превращаться в живые разлагающиеся трупы.

Проказа припала к мостовой – и тут же рядом с ней что-то вспыхнуло ярко-желтым, разлилось, расплескалось и поднялось широким пылающим полукругом. Перекувырнувшись через голову, Проклятая бросилась прочь в точно предусмотренном загонщиками направлении: к «Святому понтифику». Тут же навстречу ей вынырнула темная фигура. Замах, мгновение полета – и новая вспышка озарила порт. На этот раз слепяще-белая, густая и концентрированная. Охваченная магическим пламенем тварь взвыла высоким голосом, почти закричала, покатилась по камням, пытаясь сбить огонь. Тщетно. Тот вгрызался в плоть, истончал очертания и без того тонких конечностей. Примерно через полминуты от Проклятой остался лишь темный след на мостовой. А еще через минуту Охотники покинули причал.

Наверное, впервые пуститься в долгий перелет на большом дирижабле – это здорово. Кругом нет ничего, только небо и облака. Полная свобода. Лишь где-то, далеко внизу, угадываются очертания Разъяренной земли. О том, что там происходит, можно только догадываться. Но если повезет, то удастся рассмотреть огненные вспышки, расплескивающие вокруг себя длинные языки жидкого пламени, или громадные воронки пустынных бурь, пыль и песок от которых иногда поднимались даже на высоты нижних Островов.

А что можно увидеть из мутного иллюминатора? Ничего – лишь желтое ничто.

Ночью Дарт почти не спал. После ухода Охотников он далеко не сразу пришел в себя, а потом не смог сдержать нервного смеха, подхваченного Амелией. Ребята давились, затыкая рты рукавами, чтобы их не услышали наверху, но члены команды «Понтифика» никоим образом не давали знать о своем присутствии. Они никак не отреагировали даже на то, что случилось возле их корабля. Что, впрочем, было ожидаемо и разумно.

Взлет прошел тихо и почти незаметно. Если бы не легкий гул двигателя и небольшая вибрация корпуса, его можно было бы и не заметить. Разве что города вокруг больше не стало. Собственно, момент отлета Дарт благополучно проспал. Сон все же сморил его под утро. Лишь потом, проснувшись, он стал смотреть, как исчезает вдали каменная глыба под названием Тан. Здесь он родился, здесь вырос, но покидал Остров впервые. Остров, который действительно оказался просто куском камня, пусть и большим, пусть и загнанным в кольцо силовых структур.

В грузовом отсеке «Святого понтифика» сильно пахло прелым навозом. Если присмотреться, то в неверном свете было видно, как под ногами лошадей курится белый пар. И вроде бы убирать тут должны регулярно, до и после каждого рейса, а вон погляди – навоз все равно «горит». Дышалось тяжело, даже стекла редких иллюминаторов и те запотели. И ведь под ногами навоза почти не было – доски пола чистые, но щели большие, в палец толщиной. Похоже, там, внизу, располагалась еще одна палуба. И туда, судя по всему, заглядывают не так часто, как стоило бы.