Кто поймал букет невесты - Екатерина Островская

– Ты бы орала еще громче! – обиделась Валя. – А потом, когда в клубе убили Гошу Гацкана, я спокойной была.

– А на свадьбе чего орала? Чтобы подозрения от себя отвести?

– Ты что! – еле слышно прошептала Валя. – Ты соображаешь, что ты говоришь? Да как ты…

Валя выскочила из-за стола и убежала из столовой.

– Да пошутила я! – крикнула ей вслед Зинаида Петровна и обернулась к гостье, вздохнув: – Уж пошутить нельзя. Какая нервная молодежь теперь.

– Я зайду к ней и успокою, – сказала Аня.

Она вошла в комнату Вали и увидела ее лежащей на кровати. Валя уткнулась лицом в подушку, но рыданий слышно не было.

– Часто ты так с матерью цапаешься? – спросила Аня.

– Да постоянно. Она на мне злость свою срывает. Ей кажется, что у отца есть любовница. Она даже не сомневается в этом. Сегодня днем сказала даже, что, когда мы уедем в Гонконг, отец вообще дома появляться не будет.

– Пусть живут, как хотят. У тебя уже своя жизнь. Будешь работать у Такедо, все это забудется. Работы будет много, я обещаю, а когда появятся деньги, ты сможешь сама себя обеспечивать.

– Деньги, деньги, деньги!

Валя оторвала лицо от подушки и повернулась к Ане. Она выглядела испуганной.

– Я вспомнила! Не сейчас, конечно, вспомнила, но мне казалось, что просто привиделось… Тогда, на свадьбе, как раз перед самым убийством я отошла в темноту и слышала разговор. То есть только несколько фраз. Кто-то говорил про деньги. Громко говорил, но не кричал. Только все равно плохо слышно было, потому что салют гремел. Но тот человек говорил вроде того, что контракты надо выполнять. Мол, тому, кто взял бабло и не сделал того, что обещал, рано или поздно придется отвечать за гнилой базар…

– Кто говорил, не узнала по голосу?

Валя покачала головой:

– Нет. Я пыталась понять, чей это разговор услышала, но там же гремело все. И только между залпами можно было хоть что-то расслышать. Я вернулась к столу, вспомнила, с кем провела ночь накануне Кристина… Посмотрела туда, где сидели вы с Летягиным. Но Летягина не было за столом. Тогда я пошла обратно, решила проверить свою догадку. А там уже лежал Лесневич.

– Значит, говорящего по голосу ты не узнала?

– Я же сказала, что не узнала. Но тогда мне показалось, что голос знакомый. И говорил он очень спокойно. А отвечал ему, может быть, Лесневич, но я слов не могла разобрать, тогда мне показалось, что он смеялся…

– Второй был Лесневич? Ты уверена?

Валя задумалась и ответила:

– Нет, не уверена. Но, может быть, это Летягин смеялся.

– Сколько прошло минут, как ты услышала чужой разговор, потом снова села за стол, а потом вернулась и обнаружила тело?

– Не знаю, минут пять, может быть…

– А Гоша Гацкан не мог это сделать? Ты прости, что я о нем вспомнила.

– Да ладно. У нас ничего не было. То есть между нами ничего серьезного не было. Мы как-то попробовали… то есть хотели попробовать, но у Гоши не получилось. Он попросил никому не рассказывать, а то… Ну, ты поняла, засмеяли бы его. Мы вообще договорились изображать, будто мы любовники. Теперь все так считают. То есть считали. Мне его поначалу жалко было, он такой закомплексованный. А потом даже меня Гоша доставать начал. Но он всех доставал.

Неожиданно Аня кое-что поняла:

– А кроме Гоши… То есть помимо Гоши ведь кто-то был у тебя?

Валя посмотрела ей прямо в глаза, словно пытаясь определить, насколько можно быть искренней, и тихо ответила:

– Никого у меня не было. Только ты никому не говори. А то съедят меня.

– Клянусь, не выдам. Ты вообще молодец. То есть я знала, что ты – замечательная, но чтобы такая – не могла представить.

– Можно, я тебя поцелую? – еще тише спросила Валечка.

Аня замерла и чуть отстранилась:

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Ты что! Ты подумала, что я – лесбиянка?

Валя готова была расплакаться. Аня обняла ее, прижала к себе, как маленькую девочку, которой вообще-то Валечка и была, несмотря на свои двадцать лет. Аня погладила ее по голове, поцеловала и шепнула:

– Мы – подруги. А теперь давай вернемся, чтобы твоя мать и в самом деле ничего дурного не подумала.

– Погоди, – остановила ее Валя и совсем тихо продолжила: – Я не знаю, кто убил Лесневича, но догадываюсь. Не Летягин точно. Это кто-то из работников отца Кристины. Там же была служба безопасности, охрана, они за всеми следили, но только не друг за другом. Значит, кто-то из них это сделал.

– Ты думаешь, отец Кристины к этому причастен?

– Может быть, ему и в самом деле Лесневич не нравился. Но он ведь дал согласие на эту свадьбу. И зачем ему так рисковать – в своем доме убивать, да еще на свадьбе дочери, когда об этом только и будут говорить? А огласка Леониду Борисовичу не нужна вовсе.

– Ты права. Но если не он, а просто кто-то из охраны? Значит, кто-то поручил убийце это сделать, заплатил охраннику.

– Я думаю, что это так и есть, – кивнула Валя.

– А кто мог желать смерти Мирославу?

– Кто угодно. То есть я не знаю кто. Кристина со многими спала. Хотя, мне кажется, она больше выдумывает, чтобы ей завидовали. Ирка, ну которая была тогда с нами в «Колорадском папе», завидует, но она тоже шлюха. Просто ей кажется, что у Кристины серьезные любовники, а у нее одни пьяные пацаны. А Кристина знает об этом и врет еще больше. Но с Летягиным у них точно что-то было. Про Горовца и Обнорского она наверняка врет: они старые и противные.

В комнату заглянула Зинаида Петровна.

– А что это вы меня бросили? – поинтересовалась она. – О чем болтаете?

– Да мы про Кристину говорим.

– А что про нее говорить? Яблоко от яблони недалеко падает. Кристина даже рыжая – вся в мать. Но они обе красятся – Кристина в блондинку, а Оксана – в брюнетку. Оксана-то в былое время ой как отрывалась!

Зинаида Петровна посмотрела на дочь, проверяя ее реакцию. Но Валя сидела со счастливым выражением лица. И тогда Колобова-старшая махнула рукой:

– Айда за стол, шампанское пить!

Остаток вечера прошел спокойно. Аня рассказывала о Такедо, о его привычках и пристрастиях. Сообщила, что известный модельер – трудоголик и требует такой же отдачи от всех своих сотрудников.

– Тогда Валя недолго там продержится, – расстроилась Зинаида Петровна.

– Я? – удивилась Валечка, – Да я все сделаю! Я сдохну, чтобы только ему понравиться.

Зинаида Петровна покосилась на гостью и вздохнула.

В одиннадцать вечера Аня поднялась, хотя Зинаида Петровна надеялась, что разговор продлится куда дольше. Она пыталась удержать гостью, сказала, что у водителя Ивана Захаровича ненормированный рабочий день: он может отвезти Аню домой в любое время. Но Аня сказала, что устала, потому что сегодня работала с самого утра. Это было неправдой, но устала она по-настоящему. Хотелось одного: вернуться домой и поскорее заснуть. А еще она ждала звонка от Николая, но он так и не позвонил.