Атлантида. История исчезнувшей цивилизации - Льюис Спенс

В то же время мы знаем достаточно о географии Уэльса, как древней, так и современной, чтобы сделать вывод, что ни один кантрев, ни целая их сотня никогда не вмещали шестнадцать городов, которые могли бы сравниться с Керлеоном в предполагаемой эпохе Гвиддно.

«И снова: инцидент вообще представляется как случившийся из-за кого-то, пренебрегшего закрыть водовод, – причина явно неадекватная, судя по предполагаемому эффекту. И недосмотр этот приписывается сыну Сеитина Саиди, короля Дифеда, персонажа, уже знакомого нам по мифологии».

Эта легенда, конечно, не что иное, как уэльская версия легенды о Йисе, городе в Бретани, ушедшем на дно, история которого будет рассказана в моих «Легендах Бретани»; или было бы, вероятно, более правильно сказать, что оба эти рассказа имеют общее происхождение и глубоко укоренены в древних кельтских преданиях. Кроме того, необходимо отметить, что оба они согласуются с историей Атлантиды в том, что земля была затоплена из-за нечестивости ее жителей.

Сохранилась подобная история об озере Савадда в Брекнокшире, которую Дэвис пересказывает следующим образом:

«Участок существующего ныне озера был прежде занят большим городом; но жители его, говорят, были очень злыми. Король страны послал своего слугу, чтобы проверить истинность этого слуха, и пригрозил, что если слух окажется правдой, то он уничтожит это место в назидание другим своим подданным. Посланник прибыл в город вечером. Все жители справляли веселое празднество и в избытке валялись на улицах. Ни один из них не поприветствовал незнакомца и не оказал ему должного гостеприимства. Наконец, он увидел открытую дверь скромного жилища и вошел внутрь. Семейство покинуло его, чтобы поучаствовать в шумном веселье, ушли все, кроме младенца, который одиноко лежал в колыбели и плакал. Королевский посланник сел около этой колыбели и успокоил невинного младенца; его огорчила мысль, что и малыш должен погибнуть вместе со своими падшими земляками. Так незнакомец провел ночь; и, играя с ребенком, он случайно уронил свою перчатку в колыбель. Наутро, задолго до восхода солнца, он отбыл из города, чтобы рассказать печальные вести королю.

Только он оставил город, как вдруг услышал позади себя шум, подобный сильнейшему раскату грома, смешанному со зловещими воплями и плачем. Он заткнул уши. Теперь звук был подобен удару волн о берег; и далее последовала мертвая тишина. Он не мог видеть, что случилось, поскольку было еще темно, и он не чувствовал никакого желания возвратиться в город, так что он продолжал свой путь до восхода солнца. Утро было холодным. Он стал искать свои перчатки и, обнаружив лишь одну из них, вспомнил, где оставил другую. Эти перчатки были подарком его суверена. И он решил возвратиться назад. Подъехав к месту, на котором был город, он удивился: ни одно из зданий, что видел он накануне, не предстало его взгляду. Он сделал несколько шагов. Вся равнина была залита озером. Пристально всматриваясь в эту новую потрясающую картину, он заметил посреди воды небольшой предмет, который ветер мягко нес к берегу, на котором он стоял. Предмет подплыл поближе, и он узнал ту самую колыбель, в которой оставил свою перчатку. Его радость от обретения этого залога королевского расположения усилилась, когда он узрел, что маленький объект его сострадания достиг берега живым и невредимым. Он отнес младенца королю и сказал его величеству, что только это ему удалось спасти из проклятого города».

Это небольшое повествование явно содержит в себе суть рассказов, которые мы называем мабиногионами, то есть рассказами, направленными на воспитание молодежи в духе мифологии бардов. Здесь ее сюжет составляет воспоминание о наказании нечестивых водами потопа.

Такие легенды о поглощении городов и густонаселенных районов страны озерами или водами моря широко известны на всей территории Уэльса.

Эти легенды, конечно, не являются рассказами о действительных исторических событиях, а воспоминаниями некой далекой катастрофы, которая настигла кельтскую расу в совершенно других землях.

В поэме барда Талиесина, называемой «Духи глубины», Артур, его мифологический персонаж, упомянут в связи с великой катастрофой. Произведение это туманно по форме и содержанию и, как замечает Тернер, явно связано с мифологией. Дэвис верил, что поэма отсылает нас к мистериям британского Бахуса и Керы, которые были связаны с мифологией потопа. Хотя готов признать, что пером, повествующим об этом, водила рука человека, ведавшего о других таинственных легендах. Поэма утверждает, что «втрое большим числом, чем вмещает «Прайдвен» (корабль Артура), мы вошли в глубокие воды; за исключением семи человек никто не вернулся к Каэр-Сиди (место круга)».

Во второй строфе этой таинственной песни он продолжает восхвалять знания, «которые в четыре раза возросли на этом четырехугольном острове». «Мы пошли, – говорится в заключении, – за Артуром в его великих деяниях».

Далее бард поет: «В четырехугольном пространстве на острове с прочной дверью сумерки и тьма были смешаны». Этот отрывок и тот, что ему предшествует, как мне кажется, очень живо описывают яркую память о преданиях Атлантиды. Читатель помнит рассказ Платона о том, что главный город Атлантиды был разделен на зоны или круги, состоящие из земли и воды. В своей предыдущей работе, «Проблема Атлантиды», я привел немало доказательств того, что круговой план столицы Атлантиды был впоследствии скопирован многими городами. Следующий пассаж подытоживает это сходство: «Начиная со сведений об атлантидском обустройстве рельефа, описанном Платоном, мы находим, что он отражен не только в Карфагене, но и во многих других древних городах, разбросанных вдоль и поперек в тех областях, где можно найти памятники архитектуры, приближающиеся к атлантическому образцу, – с одной стороны, в прибрежной полосе Средиземноморья, а с другой – на западных атлантических берегах Британии и Ирландии. Бесполезно было бы считать эту архитектуру перенятой западными областями с востока. Иберийцы, строители этих древних городов, сами произошли отнюдь не с востока Средиземноморья, поэтому невозможно считать эту область отправной точкой их архитектурного наследия». Пятая строфа этого сказания также проливает свет на связь его с Атлантидой.

«Многих и многих не спасет защита. Они не знали, ни в какой день последует удар, ни в какой час безмятежного дня родится Кви (одержимый человек), не знали и того, кто не допустит его вход в долины Деевы (владение вод). Они не знали пестрого вола с широкой полосой на голове, у которого было семь отметок на загривке».

Очевидно, что это относится к населению страны, подсознательно боявшемуся потопа. Что же касается намека на вола, то практически почти в каждом британском памятнике о потопе, пишет Дэвис, «присутствует вол». Вол или бык был, как мы помним, священным животным, которому поклонялись в Атлантиде.

Цитированная выше песня, очевидно, относится к спасению от потопа группы людей под предводительством мифического Артура. Они были, вероятно, представителями аристократии острова, которых мало интересовало население и которые спаслись бегством. Упомянут круговой или четырехугольный план города, который они оставили, а также имеется намек на то, что с собой они унесли память и тайны их священных ритуалов. Но находим ли мы в древних уэльских преданиях какие-либо более определенные воспоминания об утраченной Атлантиде, воспоминания, которые могли бы подтвердить предположение, что наши британские праотцы связывали легенду о потопленных землях с определенной областью в Атлантике? Думаю, все это представлено в легендах об Артуре и Лионе, или Лионессе, и в легенде об острове Аваллон.