Карающий ангел - Елена Ярошенко

— Боюсь, мы не сможем гарантировать вам регулярных развлечений в виде убийств, покушений и похорон, но сделаем все, что, в наших силах, — любезно ответила я и пригласила Андрея к столу. — Я сейчас представлю вам нового члена нашего Клуба, еще одного представителя семейства Терских. Вы его уже немного знаете.

Щербинин вошел в комнату. Михаил встал ему навстречу.

— Знакомьтесь — Андрей Щербинин, Михаил Хорватов. Настоящий Михаил Хорватов!

Художник остолбенел, подобно жене Лота, обратившейся, как известно, в соляной столп. Я попыталась вкратце рассказать Андрею вчерашние новости и представить вновь открывшиеся обстоятельства, но не была уверена, что этот столп из плоти и крови меня понимал.

Наконец мне удалось увлечь мужчин к столу — за трапезой им будет проще познакомиться, и совместными усилиями мы сможем вывести Щербинина из оцепенения. Мне же самой опять мучительно хотелось крепкого кофе, я ведь тоже имею право на маленькие слабости.

Однако, заметив, как Андрей меланхолично намазывает повидлом кусок окорока, я стала тревожиться — не слишком ли сильному шоку подвергла его слабую душевную организацию и не будет ли это иметь пагубных последствий?

К счастью, радостный голосок Маруси привел Щербинина в чувство и вернул художнику способность адекватно воспринимать окружающую действительность.

Президиум Клуба обойденных. — Стратегическое желание, чтобы кто-нибудь прикрыл меня с флангов. — Парадный обед без вульгарной помпы. — Мои представления об англичанках. — Несостоятельность житейского опыта. — Варсонофий как единственная радость матери в юдоли печали. — Тема сыновьего благополучия. — Фото мистера Волпи.

Вскоре наш завтрак превратился в заседание президиума Клуба обойденных — для полного клубного состава не хватало семейства Здравомысловых и Жени Дроздовой.

Женя отдавала все силы восстановлению порядка в нотариальной конторе, задерживалась там допоздна и там же ночевала. Ада Вишнякова думала, что молодой девушке будет страшно одной ночью в конторе, где недавно было совершено убийство, но Женя совсем не боялась. Мужественная девушка, несомненно, нужно активнее привлекать ее к феминистскому движению.

Наша четверка скоординировала свои планы. Михаила мы отправили назад в номера, чтобы он на досуге подробно описал все случившееся с ним — этот документ станет поистине бесценным для нашего собрания в синей папке. Кроме того, он не должен был прежде времени попасться на глаза мамаше Десницыной, собиравшейся вместе с сыном нанести сегодня визит в мой дом. На нас с Марусей соответственно возлагалась обязанность любезно принять эту даму и попытаться определить, не она ли случайно является мозговым центром операции по захвату чужого наследства и способна ли вообще мадам Десницына играть подобную роль.

Андрея Дмитриевича мы на сегодня отпускали с миром. При посещении мастерской художника я заметила, что в одном из углов там стоит мольберт с девственно-чистым полотном на подрамнике, вероятно, в ожидании начала работы над будущим шедевром. Может быть, нам и удалось отвлечь Щербинина от скуки, но одновременно он отвлекался и от своего творчества. Не совершаем ли мы преступления перед русской культурой, отнимая у нее не созданные мастером полотна?

Однако назавтра я попросила и Андрея, и Михаила быть у меня — в конце концов, пора было устроить ловушку для доктора, давшего заключение о смерти графини Терской.

Есть вещи, которые нельзя пускать на волю случая. Как настоящий стратег, я испытывала сильное желание, чтобы кто-нибудь прикрыл меня с флангов во время боя.

Отпустив свой военный резерв восвояси, я отдала распоряжения по поводу предстоящего обеда. Оказалось, что гости уже почти на пороге, а к торжественному приему ничего еще не готово.

Ну что ж, придется обойтись без вульгарной помпы — Шура с двумя объемистыми корзинами была командирована в ресторан «Прага», чтобы доставить к столу кое-какие закуски («Прага» славилась хорошей и недорогой кухней, и там всегда охотно отпускали блюда навынос), а мы с Марусей пошли привести себя в порядок, чтобы не ударить в грязь лицом перед дамой, прибывшей из европейской столицы.

Мадам, хотя в данном случае лучше сказать — миссис, Десницына так долго жила в Лондоне, что, наверное, стала похожа на настоящую англичанку.

Честно признаться, мое знакомство с англичанками носило поверхностный характер. Если говорить о героинях Диккенса, это обычно совершенно очаровательные девушки с ангельским нравом или старые грымзы. Если говорить об английских гувернантках, служивших в некоторых известных мне домах, чаще всего это были строгие чопорные особы, одевавшиеся очень скромно, но добротно. А британские феминистки, побывавшие в московском отделении нашей Лиги борьбы за права женщин, не произвели на меня особого впечатления — тощие, довольно бесцветные дамы, как я подозреваю, приводившие своим видом в отчаяние собственных портних.

Но, наверное, в Лондоне, где я не была, водятся все-таки элегантные леди, может быть, миссис Десницына почерпнула их манеру держать себя?

Мы с Марусей оделись по-европейски, во всяком случае, так, как представляют европейский стиль одежды лучшие московские модистки (надеюсь, в поисках вдохновения они ходят не на барахолки Сухаревского рынка).

Итак, к приезду гостьи все было готово. Сейчас мы увидим женщину, породившую не только погруженного в мечты о могильном покое Соню, но и лже-Мишеля — Фаню, который свою врожденную склонность к пороку, может статься, впитал с молоком матери. Надо призвать на помощь весь свой житейский опыт, чтобы постараться раскусить эту дамочку.

Появившаяся в моем доме миссис Десницына заставила мой житейский опыт ошарашенно замолчать. Причем молчание это красноречиво свидетельствовало — житейский опыт, увы, оказался несостоятельным…

Рядом с вечно потусторонним Соней стояло некое существо неопределенного возраста, но явно женского пола. На голове у существа вместо шляпы был затейливый балдахин из бархата и страусовых перьев, на шее висела нитка кораллов, каждый из которых мог посоперничать размером с грецким орехом, лицо покрывал слой краски, вполне достаточный для ремонта небольшого домика, а фарфоровые вставные зубы делали улыбку миссис совершенно неотразимой.

Платье дамы было настолько пестрым, что описанию не поддавалось.

— Зовите меня миссис Десни, милочки, — прокаркало существо нам с Марусей. — Мне пришлось немного сократить свою фамилию, в Англии она плохо произносима. Я так долго живу в Лондоне, что стала уже почти совсем англичанкой.

Да, миссис Десни или мадам Десницына — это был фрукт! «Уже почти совсем» английский, но фрукт.

Первый комплимент, который я как хозяйка услышала от гостьи, с интересом осмотревшей мой дом, что квартирка, в общем-то, так себе, но стиль чувствуется.

Сухо поблагодарив, я сочла нужным пригласить гостей к столу. Шурочка с кухаркой ухитрились изобразить из ресторанной снеди вполне достойный домашний стол.