Хороший стресс как способ стать сильнее и лучше - Келли Макгонигал

В 1975 г. Сальваторе Мадди, психолог из Чикагского университета, начал изучать долгосрочные последствия стресса у работников телефонной компании Illinois Bell. Предполагалось, что это будет долговременное исследование. Но в 1981 г. компанию потряс катаклизм. Конгресс принял Акт о свободной конкуренции и отмене регулирования в сфере телекоммуникаций, который подорвал всю отрасль. За год Illinois Bell уволила половину своих сотрудников. Те, кто сохранил работу, испытывали неуверенность в завтрашнем дне, смену ролей и усиление требований. «Один менеджер сказал мне, что за год у него было десять супервайзеров, но ни он, ни они понятия не имели о том, что они должны делать», – вспоминает Мадди{89}.

Некоторые работники оказались не в состоянии выносить такое давление, и у них стали проявляться симптомы различных заболеваний и депрессии. Другие же, несмотря ни на что, благоденствовали, найдя для себя новые возможности для приложения сил и достижения удовлетворенности жизнью. У Мадди, который наблюдал за этими людьми уже не один год, накопилась масса психологических тестов, личных профилей, интервью и прочей информации. Они с коллегами начали искать в этих данных то, что могло бы помочь предсказать реакцию человека на стресс.

Оказалось, люди, прекрасно чувствовавшие себя при стрессе, обладали рядом отличительных черт. Во-первых, они считали, что жизнь просто не может и даже не должна быть комфортной и спокойной. В стрессе они видели возможность для обучения и развития. Эти люди обычно признавали наличие стресса и не были склонны видеть в каждой трудности катастрофу, которая неизбежно должна привести к наихудшему из возможных результатов. Они верили в то, что в трудные моменты человек должен не опускать руки и замыкаться в себе, а сохранять интерес к жизни. Наконец, они были убеждены в том, что при любых обстоятельствах способны делать свой выбор – чтобы изменить ситуацию или, если это невозможно, свое отношение к ней. Люди с такой позицией чаще предпринимали активные действия и поддерживали межличностные связи в стрессовый период. Они реже проявляли враждебность или занимали оборонительную позицию; были более склонны заботиться о своем физическом, эмоциональном и духовном состоянии, а также накапливали в себе запас сил, которые помогали им не отступать перед жизненными трудностями.

Мадди назвал этот набор убеждений и стратегий «жизнестойкостью», которую определил как «мужество, необходимое для обращения стресса во благо»{90}.

За то время, что прошло после завершения исследования Мадди, учеными многократно фиксировались преимущества, которые жизнестойкость давала людям в самых разных обстоятельствах – при боевых действиях, иммиграции, бедности, борьбе с раком, воспитании ребенка-аутиста, – а также в самых разных профессиональных сферах – от правоохранительных органов и медицины до технологий, образования и спорта.

Преимущества жизнестойкости можно наблюдать даже в самых экстремальных обстоятельствах и в тех уголках мира, где происходят кризисы куда более жестокие, чем экономические проблемы телефонной компании Bell в 1980-х гг. Тереза Бетанкур, профессор из Гарвардской школы общественного здоровья, в 2002 г. впервые попала в Сьерра-Леоне. Там ей предстояло работать с детьми, которых заставляли принимать участие в боевых действиях. Некоторые из этих детей играли роль живых щитов и секс-рабов. Других принуждали убивать членов своих же семей и совершать изнасилования. «Человек, который представляет себе ребенка на войне, думает, что его психика наверняка пострадала, – говорит Бетанкур. – Но на самом деле мне довелось наблюдать нечто совершенно противоположное – исключительную стойкость»{91}. Бывшие дети-солдаты возвращались в школы и мечтали о том, что станут врачами, журналистами или учителями. Власти проводили публичные церемонии очищения, чтобы общество могло простить этих детей и признать их душевную доброту. Семьи и общины работали вместе, чтобы преодолеть боль прошлого и двигаться вперед.

После этого Бетанкур провела много полевых исследований в различных регионах, страдавших от геноцида, войн, бедности, коррупции и СПИДа{92}. Последствия перенесенных людьми травм – такие, как ощущение позора, чувство вины, стыд, страх, депрессии, навязчивые воспоминания и агрессия, – были повсеместны. Но наряду с этим она наблюдала замечательные примеры силы, гибкости и надежды среди тех, кто пережил самые ужасные события, которые только можно представить. Эти ростки стойкости сопровождали страдания.