Везунчик Джим - Кингсли Эмис

— Вот как! Что ж, думаю, материала достаточно. Еще раз спасибо, сэр. — А вот теперь настало время закинуть удочку. — Девушка упомянула о выставке, сэр. Вы подтверждаете информацию?

— Да, у меня действительно состоится небольшая персоналка. Осенью. Постойте: о какой девушке идет речь?

Диксон беззвучно рассмеялся в «тюбик»: клюнуло.

— Она представилась мисс Каллаган, сэр. Полагаю, вы с ней знакомы.

— Да, знаком, — отвечал Бертран с легким напряжением в голосе. — Только не знаю, какое это к ней имеет отношение.

— Как же, сэр, вы должны знать! — Диксон удачно симулировал удивление. — Ведь это была ее идея. Она знакома с одним нашим сотрудником, вот и попросила его написать о вас статью, сэр.

— Неужели? В первый раз слышу. Вы уверены?

Диксон рассмеялся профессиональным смехом.

— Наш брат насчет таких вещей не ошибается, сэр. Это-то и называют журналистским чутьем, если вы мою мысль улавливаете, мистер Уэлч.

— Да, пожалуй, так оно и было, только выглядит не совсем…

— Сэр, если вы сомневаетесь, я наведу о ней справки. На самом деле, когда ваша мисс Каллаган говорила по громкой связи с Аткинсоном…

— Кто это — Аткинсон? Никогда о нем не слышал.

— Мистер Аткинсон — наш корреспондент в Лондоне. Мисс Каллаган только что связывалась с ним, и попросила нас передать вам, чтобы вы ей перезвонили, если, конечно, мы сами до вас дозвонимся. Похоже, ей это по невыясненным причинам не удалось. У нее какое-то срочное дело, она ждет вашего звонка сегодня до половины шестого. Так она сказала, сэр.

— Хорошо, я вас понял. Позвоню. Кстати, как ваше имя, на случай…

— Бисли, сэр, — без колебаний ответил Диксон. — Альфред Р. Бисли.

— Благодарю вас, мистер Бисли. — «Нет, каков тон», — подумал Диксон. — Да, вот еще что: когда ждать публикации?

— Вот вы меня и подловили, сэр. Боюсь, не смогу дать точного ответа. Знаю только одно: в течение следующих четырех недель статья выйдет обязательно. Мы, видите ли, стараемся собрать материал заранее — на всякий случай. Особенности журналистской работы, сэр.

— Да-да, это разумно. Вы выяснили все, что хотели?

— Спасибо, сэр, я знаю более чем достаточно.

— Нет, это вам спасибо, старина. — К Бертрану очень кстати вернулось дружелюбие. — Грешен: люблю вашего брата журналиста.

— Рад слышать, мистер Уэлч. — Диксон изобразил лицом Эдит Ситуэлл[15]. — Ну, до свидания, сэр. Позвольте еще раз выразить благодарность. Мы вам очень обязаны.

— Бывайте, Бисли, дружище.

Диксон откинулся на стуле, вытер пот со лба, хотя душ был бы сейчас куда уместнее, и закурил. В панике он проявил опрометчивость, опасную, но, пожалуй, поправимую. Сейчас главное — разоблачить мистификацию, пока ее не разоблачил Бертран. Позвонить Кристине Каллаган, добиться, чтобы у нее от зубов отскакивала следующая версия: некто, назвавшийся журналистом Аткинсоном, позвонил ей с утра и стал расспрашивать о Бертране. Помянул «Ивнинг пост», заполучил домашний номер Уэлчей и повесил трубку. Кристина Каллаган должна встретить Бертранов звонок версией про Аткинсона, должна заверить, что дело сразу показалось ей подозрительным, что голосом «Аткинсон» сильно напоминал их лондонского приятеля, который склонен к дурацким розыгрышам (или которого труднее всего в этой склонности заподозрить). Не акцентируя на этом факте внимания (это было бы подозрительно), Кристина Каллаган должна дать понять, что «Аткинсон» звонил с лондонского номера. Если Кристина Каллаган справится, и она, и Диксон будут в безопасности — пусть даже Бертран уже названивает в «Ивнинг пост» и требует подать ему Бисли. Конечно, она может отказаться от участия в заговоре. С другой стороны, имеются все основания думать, что Кристина Каллаган не откажется, и вот они: ее признательность Диксону за помощь; его успешное выполнение миссии против значительно превосходящих сил; ее роль в операции с постельным бельем; наконец, его крайняя уязвимость, если дело раскроется. Впрочем, до последнего аргумента может и не дойти. Конечно, останься у Бертрана подозрения, он надавит на Кристину и выудит правду, но откуда подозрениям взяться? Не вообразит же Бертран, что Кристина докатилась до подкупа жалкого провинциала с целью получения информации о Летнем бале. Хотя именно этим она и занимается.

Итак, надо позвонить Кристине, и сделать это быстро, чтобы успеть пообедать и к двум часам вернуться отслеживать письменный экзамен. Впрочем, прежде чем что-либо предпринять, Диксон запрокинул голову и захохотал, как анархист, глумящийся над шефом полиции. Все идет чудесно, даже если зайдет не туда — а оно не зайдет. Кампания против Бертрана, о которой Диксон мечтал в доме Уэлчей, началась, причем началась невероятным тактическим успехом. Внутренний голос было забубнил, что кампания эта, даже на настоящей стадии, слишком опасна для человека столь сомнительного положения, что восторг битвы окончательно задвинул благоразумие, но Диксон потопил его в новой порции анархистского хохота.

Снял трубку, набрал код и номер Кристины Каллаган. Не стоит излагать ей разговор с Бертраном во всех деталях. Через секунду Диксон подался вперед и произнес:

— Мисс Каллаган? Это Диксон. Слушайте меня внимательно.

— Честное слово, Джеймс, и надо было больше злиться, да некуда, — продолжала Маргарет. — Она, конечно, за рамки приличий не вышла, но губы поджала буквально до посинения, а глаза ее метали молнии. Ну, ты знаешь, как она умеет. Не скажу, что осуждаю ее — в конце концов, он выложил все за чаем, при мне и обоих Недди.

— В каких именно выражениях? — Диксон выполнил разворот от угла танцевального зала и повел Маргарет к оркестру.

— Он сказал: «Кстати, Кэрол, совсем из головы вылетело: Кристина все-таки идет и дядю тащит». Потом взял шутливый тон: «А чтобы дядя не считался спутником своей же племянницы — ибо это противоречит всем имеющимся канонам… — Вообще-то я уже не помню, как именно он выразился, но, конечно, наговорил по обыкновению сорок бочек, — сама себя перебила Маргарет и продолжила: —…я подумал, лучше будет внести Кристину в мой пригласительный билет, если ты не возражаешь. — Точно она могла возражать, при таких-то свидетелях. — А Гор-Эркарт, без сомнения, будет счастлив стать твоим кавалером, Кэрол». Вот и все.

— М-да, — сказал Диксон. Обстоятельства образа действия (сам танец), а также обстоятельства сопутствующие (лицо Маргарет, мелькающее перед глазами точно поплавок) затрудняли построение развернутых предложений. Вдобавок Диксон напрягал слух, чтобы из-за чужого шарканья и разговоров не сбиться с ритма. — Грубовато получилось.

— Грубовато?! Да я таких грубиянов в жизни не видела. Джеймс, этот человек невыносим как в плане общения, так и… во всех остальных планах. Слушай, тебе не кажется, что между ним и Кэрол что-то есть?