Таймлесс. Изумрудная книга - Керстин Гир

— Я бы на твоём месте отдала бы вот это по-хорошему, если ты не хочешь, чтобы пришлось отнимать его силой!

— Ты что, подслушивала наш разговор? — мне враз стало плохо. Что из подслушанного ей удалось понять? Знает ли она, что вот это — хронограф? Который, кстати, за последние пару минут стал, казалось, тяжелее раза в два. На всякий случай, я взяла его в обе руки. Фонарик Ника пришлось при этом бросить на пол. Звук падения был довольно громким. Только теперь мне бы хотелось, чтобы тётя Гленда проснулась.

— Известно ли тебе, что мы с Гидеоном вместе ходили на занятия по «Крав мага»? — Шарлотта приблизилась ко мне ещё на шаг, а я автоматически сделала один назад.

— Нет, но известно ли тебе, что взгляд у тебя сейчас точь-в-точь как у белки из «Ледникового периода»?

— Может, эта её крав мага — просто безобидная чепуха, — сказал Химериус. — Камасутра, кравмага, — какая разница!

— Ха-ха! — он захихикал. — Извини, я не хотел. Просто в экстремальных ситуациях мне в голову приходят самые лучшие шутки.

— Крав мага — это израильское боевое искусство, очень эффективное, — проинформировала меня Шарлотта, — я могла бы сейчас одним ударом попасть тебе в солнечное сплетение или пробить затылок.

— А я могла бы заорать «На помощь!»

До этого момента мы разговаривали шёпотом, так, наверное, общаются между собой две змеи, только и слышно злобное «С-с-с…», «С-с-с…», «С-с-с…».

Что случится, если я привлеку к этому столкновению остальных обитателей дома? Наверное, Шарлотта постесняется тогда проламывать мне затылок, но все они наверняка захотят узнать, что же завёрнуто в мой халат.

Шарлотта, казалась, прочитала мои мысли, и язвительно рассмеялась. Почти пританцовывая на одном месте, она прошипела:

— Давай же! Закричи!

— Я бы так и поступил, — сказал Химериус.

Но необходимость кричать отпала сама собой, потому что за шарлоттиной спиной, как всегда словно из ниоткуда, возник мистер Бернхард.

— Чем могу быть полезен милым дамам? — осведомился он.

Шарлотта вздрогнула и обернулась резко, словно испуганная кошка. На долю секунды мне показалось, что она вот-вот набросится на мистера Бернхарда и отвесит ему удар прямо в солнечное сплетение, так, просто автоматически. Но этого, к счастью, не произошло.

— Даже по ночам мне порой хочется есть, так что я как раз собирался приготовить себе что-нибудь и перекусить, раз я не сплю. Могу захватить что-нибудь и для вас, — невозмутимо продолжал мистер Бернхард.

После его появления я почувствовала, что спасена, и, неожиданно даже для самой себя, нервно захихикала.

— Я вот уже принесла себе кое-что из кухни, — кивком я указала на узелок, который держала, крепко прижав к груди, — но эта юная каратистка страдает, очевидно, от недостатка сахара в организме, ей просто необходимо отобрать у меня это маленькое угощение.

Шарлотта нарочито медленно поплелась обратно к своей комнате.

— С этого момента я не спущу с тебя глаз, — сказала она и направила указательный палец прямо мне на грудь.

Казалось, она вот-вот начнёт декламировать что-нибудь патетическое. У Шарлотты был такой вид, словно она стояла не в тёмном коридоре, а на театральной сцене.

— И с вас, мистер Бернхард, тоже, так и знайте, — добавила она.

— Придётся нам к этому как следует подготовиться, — прошептала я, когда дверь её комнаты закрылась, и коридор снова погрузился в темноту. — Она владеет каким-то там «Тадж-Махал».

— Тоже неплохо, — понимающе поддакнул Химериус.

Я крепко прижала к себе свёрток.

— Шарлотта что-то заподозрила! Даже если она не знает наверняка, что именно ей удалось обнаружить. Как пить дать, она настучит на нас хранителям, расскажет, что мы…

— Я уверен, что найдётся положенное место и время для подобной дискуссии, — необычно строгим голосом перебил меня мистер Бернхард. Он поднял с пола фонарик Ника, включил его и тщательно обшарил лучом света всё пространство от нижней щели между шарлоттиной дверью до потолка. Верхний свет в комнате погас.

Я кивнула, давая понять, что знаю: Шарлотта могла слышать каждое наше слово: — Да, вы правы. Спокойной ночи, мистер Бернхард.

— Сладких снов, мисс Гвендолин.

На следующее утро, чтобы поднять меня с кровати, мама даже не подумала воспользоваться подъёмным краном. Её тактика была куда изощрённей. Она пустила в ход мерзкого пластикового Санта-Клауса, которого кто-то подарил Кэролайн на прошлое Рождество. Если нажать на кнопку, Санта начинал электронным голосом крякать «Хо-хо-хо, мэрри Крисмас!». Я натянула на себя одеяло, пытаясь защититься от этих ужасных звуков. Но после шестнадцатого «Хо-хо-хо» я таки сдалась и откинула одеяло. О чём, правда, тут же и пожалела, потому что вспомнила, где мне сегодня предстоит побывать. На балу.

Если только не случится чудо, и я не найду возможность прыгнуть к дедушке в 1993 год до бала, мне придётся предстать перед графом с теми знаниями, которыми я обладаю сейчас.

Я прикусила губу. Надо было мне всё-таки ещё раз попасть в прошлое этой ночью. Но тогда Шарлотта обязательно бы обо всём пронюхала. С этой точки зрения удержаться от прыжка было решением довольно мудрым.

Я скатилась с кровати и побрела в ванную. Мне удалось поспать всего три часа — после ночной встречи с Шарлоттой я на всякий случай последовала совету Химериуса и спрятала хронограф за стенкой шкафа. Мне пришлось продавить её, забраться в чулан и вспороть крокодилье брюхо. В нём-то и ночевал хронограф.

После всех этих приготовлений я чувствовала себя настолько уставшей, что тут же провалилась в глубокий сон, у которого есть несколько явных преимуществ. Одно из них заключается в том, что за всё время мне не приснилось ни одного плохого сна, да и вообще ничего не приснилось. Я была просто не в силах видеть сны. Чего нельзя сказать о бабушке Мэдди.

На завтрак я, конечно же, опоздала, потому что долго искала мамину пудру, чтобы замазать синяки под глазами. Когда я, наконец, пошатываясь, спустилась на первый этаж, бабушка Мэдди схватила меня и потащила в свою комнату.

— Что-то не так? — спросила я, понимая, что ответ совершенно излишен. Если бабушка Мэдди проснулась в половине восьмого, что-то действительно было не так, совсем-совсем не так. Волосы её были растрёпаны, одна из бигуди, которая должна была убирать волосы со лба, сползла и теперь болталась где-то над ухом.

— О, Гвендолин, девочка моя, можно и так сказать, — бабушка Мэдди опустилась на свою незастеленную кровать и уставилась на сиреневые обои в мелкий цветочек, картинно нахмурив лоб. — У меня было видение!

Этого только не хватало!

— Дай-ка угадаю: кто-то растоптал рубиновое сердце каблуками сапог, — предложила я. — Или, может, так: ворон врезался в слуховое окно башенных часов?