Под защитой камня - Джин М. Ауэл

Когда они подошли к пастбищу, Уинни радостно заржала, и несколько человек, наблюдавших за ними издалека, изумленно покачали головами, увидев, что волк подбежал прямо к кобыле, и они потерлись носами. Затем хищник подскочил к молодому жеребцу и, опустившись на передние лапы, принял игривую позу: он помахивал хвостом и заливался каким-то щенячьим повизгиванием. Подняв голову, Удалец заржал и забил копытами, поддерживая желание поиграть.

Лошади, казалось, очень обрадовались, увидев приближающуюся пару. Кобыла подошла к Эйле и положила морду ей на плечо, а женщина обняла ее сильную шею. Они приникли друг к другу и постояли немного в таком привычном для них успокаивающем объятии. Джондалар приласкал жеребца, протер и почесал его шкуру. Сделав несколько шагов в сторону, гнедой конь ткнулся мордой в плечо Эйлы, желая также пообщаться и с ней. Затем все они, включая и волка, постояли немного тесным кружком, словно радуясь встрече со старыми друзьями в этом полном незнакомых людей месте.

— Я бы не прочь проехаться по окрестностям, — сказала Эйла. Подняв глаза, она проверила, где находится послеполуденное солнце. — Ведь у нас есть еще немного времени, правда?

— Думаю, есть. Никто не соберется на торжество почти до самой темноты, — улыбнулся Джондалар. — Вперед! Поплаваем позже, — сказал он. — У меня такое ощущение, будто за мной все время кто-то подглядывает.

— Так и есть, — сказала Эйла. — Я понимаю, что это просто естественное любопытство, но было бы замечательно избавиться от него.

К зрителям, стоявшим на террасе, присоединились еще несколько человек. Они увидели, как женщина легко взлетела на спину буроватой кобылы, а высокому мужчине, казалось, пришлось лишь перекинуть ногу, чтобы сесть на спину коричневого жеребца. Они удалились быстрым аллюром, и волк уверенно последовал за ними.

Джондалар, показывая дорогу, проехал сначала немного вверх по течению до мелководной переправы через этот приток, затем они продолжили путь в том же направлении по другому берегу и вскоре увидели справа узкую лощину. Они отклонились от реки и поскакали на север по каменистому высохшему руслу, в которое стекали излишки воды в дождливые дни. В конце этой лощины по склону поднималась крутая, но доступная тропа, выходившая на продуваемое ветрами плато, с которого открывался вид на окружающие земли и водные потоки. Они остановились, чтобы полюбоваться красивым пейзажем.

Возвышаясь примерно на шестьсот пятьдесят футов, это плато было одной из самых высоких точек в здешних краях, и с него открывалась захватывающая панорама не только на реки и заливные луга, но и на дальние холмы, и на маячившие за ними нагорья. Известняковые карсты над речными долинами редко увенчивались ровными площадками.

Вода благодаря наличию в ней кислотности постепенно растворяла известняк. Долгие века речные потоки и грунтовые воды прорезали известняковые основы этих земель, украсив в итоге некогда ровное дно древнего моря холмами и ущельями. Существующие ныне реки образовали глубочайшие долины с очень крутыми скалистыми берегами, но хотя эти взмывающие вверх стены разграничивали ущелья, они зачастую имели примерно одинаковую высоту отрогов и постепенно повышались лишь согласно базовой основе поднимающихся гор.

На первый взгляд растительность этих сухих, открытых ветрам гористых долин по берегам Главной Реки выглядела однообразной, подобной равнинам обширных восточных степей. Здесь превалировали луга, и лишь чахлые можжевеловые деревья, сосны и ели стайками росли на пологих склонах по берегам рек и водоемов, а лесистые впадины и ущелья покрывали заросли кустарников и низкорослых деревьев.

Но жизнь многочисленных растений во многом зависела от конкретного места. Суровые северные склоны гор предпочитали холодоустойчивые травы, которые буйно разрастались в этих холодных и сухих местах, зато на южных склонах зеленели более сочные растения, приспособившиеся к жизни в умеренном поясе северного высокогорья.

Широкая долина Главной Реки была самой плодородной, ее берега обрамляли лиственные и вечнозеленые деревья. Богатая весенняя палитра зеленого цвета постепенно исчезала по мере приближения летнего сезона, но сейчас распускающиеся деревья являли в основном узколистное разнообразие серебристых ив и берез, и даже верхушки хвойных деревьев, елок и сосен, украсились новорожденными светло-зелеными иголками. Особенно ярко пестрели весной ветвистые кроны можжевельника и редких вечнозеленых дубов.

Порой извилистый речной поток струился среди пышных пойменных лугов с высокой травой, начинавшей желтеть в начале лета. А иногда петляющая Река, стиснутая скалами, говорливо журчала, прижимаясь то с одной, то с другой стороны к крутым скалистым берегам.

Подходящие условия, в поймах некоторых речек, главным образом на притоках Реки, позволили вырасти небольшим смешанным лесам. В защищенных местах, особенно на южных склонах, встречались деревья каштанов, грецкого ореха, фундука и яблоневые деревья, многие из них чахли и не приносили плодов по несколько лет, но в иные годы давали обильные урожаи. Помимо этих деревьев, здесь росли и плодоносные лозы, кустарники и травы, и люди могли собирать землянику, малину и смородину, некоторые виды винограда, крыжовника и ежевики, а также несколько видов похожей на малину морошки, чернику, бруснику и голубику.

На более высокогорных склонах росла в основном редкая и слабая тундровая растительность, особенно в северных горных массивах, покрытых ледниковыми шапками, хотя среди них угрожающе высилось несколько действующих вулканов — именно там некоторое время назад Эйла и Джондалар обнаружили горячие источники. Лишайники цеплялись за скалы, травы вырастали всего лишь на несколько дюймов, и редкие карликовые кустики устало лежали на этой холодной земле, под которой скрывался слой вечной мерзлоты. В более влажных местах пейзаж слегка разнообразили серо-зеленые оттенки мхов и лишайников, а также заросли тростника, камыша и некоторых других трав.

Проехав дальше по тропе через горный луг, наездники повернули на северо-восток к обрывистому скалистому склону, спускавшемуся к Реке, которая текла здесь почти прямо с севера на юг, подмывая известняковые береговые стены. На относительно пологом участке тропа пересекала небольшой ручей и вновь поворачивала на северо-запад. Этот ручей, подбегая к краю, падал вниз с крутого откоса. Когда тропа пошла под уклон в другую сторону, Эйла и Джондалар остановились и повернули назад. Теперь они пустили лошадей галопом и быстро выехали на горный луг, где животные сами постепенно замедлили ход. Вновь подъехав к ручью, они спешились, чтобы дать возможность лошадям и Волку освежиться, и сами спустились на берег, чтобы напиться воды.

Эйла вновь испытала то удивительное ощущение свободной скачки, которое сумела познать когда-то, впервые попробовав прокатиться на спине Уинни. Сейчас лошадь освободилась от обременительных грузов волокуши и дорожных тюков, на ней не было даже попоны и ограничивающего свободу движений недоуздка. Лишь голые ноги наездницы прижимались к бокам Уинни, именно так она и привыкла ездить на ее спине, передавая — поначалу неосознанно — какие-то сигналы через чувствительную шкуру, чтобы направить животное в желаемом направлении.