Заклятие ворона - Сьюзен Фрейзер Кинг

Высокие, сильные, они стояли неподвижно, развернув плечи и вскинув головы. Факелы, потрескивая, бросали золотистый свет на стол.

Открылась дверь, и в зал, тоже с факелом в руке, вошла Элспет. Она сменила накидку на простое белое платье и клетчатую шаль. Пройдя к братьям, девушка встала в центре и подняла руку.

Дункан ахнул от восхищения. Освещенная золотистым светом, девушка олицетворяла собой красоту и нежность. Ангел, сошедший с небес на землю…

Элспет сделала шаг вперед, полуприкрыла глаза и запела.

Первые звуки, тихие и нежные, казалось, рождались из воздуха. Дункан подался вперед как зачарованный, весь обратившись в слух.

Этот голос… чистый, как вода горных озер, звонкий, как струящиеся с гор ручьи… Божественный голос. Божий дар. Теперь Дункан понял, почему Фрейзеры считали Элспет благословением клана.

По правую руку от него Флора всхлипнула, вытирая рукавом глаза. Элспет пела о Шотландии, о гордости, о любви к родной земле. Восхитительная мелодия и величественная панорама шотландской природы разбудили в душе Дункана глубоко спрятанные, но так и не умершие чувства.

Он любил горы Шотландии не меньше Фрейзеров, но оставил их, сменив на городскую жизнь. Чуть печальная, нежная песня девушки разрывала ему сердце.

Элспет умолкла, запрокинув голову, а Хью с улыбкой обернулся к Роберту:

– Надеюсь, больше не будет разговоров о том, что для горца важно, а, Гордон?

Совершенно внезапно – точно всполох молнии озарил его сознание – Дункан понял, что означает для Фрейзеров договор о мире с Макдональдами. Он понял, что привез не бумагу от Тайного совета, а железные кандалы, связывающие этот гордый клан по рукам и ногам. Стоило ли удивляться их упорному отказу поставить подписи под унизительным договором! Теперь Дункан понимал, что Фрейзерами двигало не упрямство, а гордость.

Но даже несмотря на это, ему, королевскому адвокату, придется заставить их подписать документ.

Глядя на Элспет, тонкую, как тростинка, с копной золотистых волос, сияющую, точно звездочка на ночном небе, Дункан впервые пожалел о том, что его ждет Эдинбург.

* * *

– Что с тобой, малышка?

Элспет, вздрогнув, очнулась. Она и не заметила, как задремала, убаюканная тихим покоем ночи, редкими перепевами птиц и едва слышным журчанием ручейка у подножия холма. Увидев перед собой длинные, сильные ноги в высоких сапогах и узких брюках, она медленно подняла глаза. На лицо Дункана Макрея легла тень от громадного валуна; полы наброшенного на плечи черного плаща взметнулись от порыва ветра, точно крылья ворона.

– Тебе плохо?

– Нет, все в порядке.

– Я увидел, что ты сидишь здесь – это платье светится в темноте, его видно издалека, – и подумал, что ты заболела…

– Я часто сюда прихожу. Мне нравится это место.

Дункан опустился на землю рядом с ней, прислонился спиной к валуну и, согнув одну ногу, оперся о колено.

– Здесь хорошо отдыхать. Тихо, спокойно.

Элспет кивнула.

– Где братья?

– Все еще развлекаются. Только теперь уже во дворе. Пригласили волынщика, завели песни, пляски. А я уже устал от шума и выпивки. – Дункан откинул голову, со вздохом закрыл глаза.

Элспет смотрела на его профиль, такой четкий на фоне серого камня, и волна неожиданного сочувствия согревала ее сердце. Гнев ее давно растаял, уступив место сожалению за собственную грубость там, на лестничной площадке под крышей.

– Если Фрейзеры взялись пить и петь, то не угомонятся до утра, – с улыбкой проговорила Элспет.

– Похоже на то. Вон они, видишь? – Дункан поднял руку и наклонился, невзначай коснувшись плечом ее плеча.

Элспет прищурилась:

– Ничего не вижу. У тебя, должно быть, зоркость ястреба.

– Тогда прислушайся. – Теплый, глубокий, бархатный голос Дункана раздался у самого ее уха.

Издалека доносился тоскливый напев волынки. Элспет кивнула. Ночной ветерок – или близость Дункана? – вызвали у нее озноб. Зябко поеживаясь, она поплотнее завернулась в шаль.

– Красивое платье.

Элспет вскинула глаза:

– Тебе нравится?

– Очень.

– Хью мне шепнул свой план с факелами, – пытаясь усмирить вдруг заколотившееся сердце, проговорила Элспет, – ну а я решила, что платье и песня дополнят сцену.

– Получилось замечательно. – Даже в темноте взгляд Дункана, пронзительный и неотрывный, казалось, проникал в самую ее душу. – А ты пела как ангел. Или как эльф. Такого голоса я…

– Ш-ш! – Элспет прижала пальцы к его губам. – Тихо! Здесь нельзя хвастать. – Она опустила руку.

– Я только сказал, что ты пела как… – Ладонь Элспет вмиг накрыла его рот. Отросшая за день щетина покалывала нежную кожу, дыхание согревало пальцы.

– Это же волшебный холм, – шепнула девушка. – Здесь живет сказочный народ. Эльфы. Ты о них слышал?

Дункан рассмеялся:

– Ну, еще бы. – Он отнял ото рта ладонь Элспет. – Какой же горец не слышал об Эльфах?

Элспет вздрогнула, когда он выпустил ее руку. Ей стало холодно и неуютно, как заблудившемуся в лесу ребенку.

– Ах да! Ты же родился в горах.

– Точно. И мой замок стоит точно на таком же волшебном холме. Он называется Далси, по-гэльски «холм эльфов».

– Твой замок?

Дункан отвернулся, глядя на укрытые фиолетовой дымкой горы.

– Меня считают там хозяином, – негромко ответил он, потирая подбородок. – Лэрдом замка Далси в Кинтейле. Да-а. Так что я, конечно, слышал о живущем на холмах волшебном народе. Говорят, по ночам они водят хороводы, завлекая людей… – Дункан вновь повернулся к ней, вопросительно приподнял бровь.

Элспет кивнула:

– Верно. Если человек закружится в таком хороводе, он пропадет навсегда. Ночи у эльфов длятся сотни лет. А их пение… их голоса такие же сказочные, как они сами.

Дункан задумчиво склонил голову набок:

– Твое пение может увлечь самих эльфов.

– Тише! Они очень ревнивы и любят быть первыми во всем!

Улыбка, что сверкнула из темноты, взяла в плен сердце Элспет. Так мог бы улыбаться сам король эльфов – красивый, умный, нежный. Но улыбка погасла, и даже звезды вдруг показались ей тусклее. Элспет прикрыла глаза, вдыхая близость Дункана, аромат дыма и ветра.

– А если мы заснем прямо на этом волшебном холме, – снова раздался бархатный голос, – эльфы заберут нас к себе? Что ты знаешь об этом месте?

Элспет опустила голову.