Плохиш для хорошей девочки - Алиса Селезнёва

донёс на неё матери. Может, она сама заметила их через приоткрытую дверь и свела концы с концами, а может, ей позвонил отец, который уже второй раз видел Агату с Данилом. Разбираться смысла не было. Анна Георгиевна, конечно, не кричала и оскорблениями не сыпала, но разговаривала с Данилом и Агатой так, словно они кого-то убили и скормили труп бродячим собакам. Вадим насилу вывел её из кабинета, в результате чего Андрей Максимович начал урок на двадцать минут позже положенного.

После геометрии, правда, воспитательная беседа продолжилась и коснулась уже возраста Агаты и обрезания всех выпирающих мест Данила, однако градус общения всё же заметно снизился. По крайней мере, слюной Анна Георгиевна больше не брызгала.

Ещё раз прокрутив в голове произошедшее, Агата бросила быстрый взгляд на вибрирующий на столешнице телефон. На экране высветилось три новых сообщения от матери.

«На тренировку сегодня тебя отвезёт Вадим».

«Заберёт тоже он».

«И нечего торчать на площадке. После уроков сразу иди домой».

Закатив глаза, Агата показала прочитанное Данилу. Тот, как обычно, отреагировал спокойно и, сев рядом, опустил её голову к себе на плечо.

– Если не будешь спорить и ругаться, это быстро закончится. Вот увидишь: твоя мама скоро успокоится.

Агата вздохнула и открыла тетрадь по английскому. Где-то в глубине души она понимала, что, для того чтобы их разлучить, её матери придётся запретить Данилу посещать занятия в центре. Но пойти на такое она никогда не решится: потому что Данил приносит центру деньги. И деньги при этом приносит немалые.

* * *

Вадим пришёл за падчерицей, едва София Аркадьевна заполнила журнал и покинула класс. Агата наскоро попрощалась с Данилом и, стремглав, бросилась домой. Еда уже дымилась на столе, а её сумка стояла собранная у порога. Анна Георгиевна сидела на одном из кухонных стульев и сверлила дочь взглядом. Аля молча натирала плиту до блеска. Меж её бровей залегла новая складка. Женщина была явно чем-то раздражена, хотя и старалась этого не показывать.

– Ты обещала не мешать, – произнесла Агата как можно спокойнее. Она дала себе слово не ругаться с матерью и честно пыталась сдерживаться.

– Я и не мешаю. Я проверяю.

Сжав от обиды челюсти, Агата с досады рванула стул так, что дёрнула скатерть. Посуда задрожала, и солонка, оказавшись на самом краю, рухнула на пол и со звоном разлетелась на мелкие осколки.

– Без соли, – улыбнулась Алевтина Михайловна. – Не успела утром насыпать. Значит, к счастью.

Анна Георгиевна громко цокнула и, встав со стула, прошагала в гостиную, по пути успев бросить на Алю недовольный взгляд. Оставшись за столом одна, Агата набросилась на овощное рагу с бифштексом с таким аппетитом, будто не ела неделю. Даже жевала через раз и всё время кашляла, потому что давилась.

Через полчаса Вадим уже вёз её по самым малочисленным улицам города. Пробок на дорогах почти не было, и Агата думала о том, что могла выйти намного позже того времени, чем её затолкнули в машину, но мать решила по-своему.

Тренировка прошла быстро и на удивление хорошо. Сегодня Агата выполняла все движения так чётко и слаженно, словно от этого зависела её жизнь. Ей нужно было, чтобы Ольга Викторовна её похвалила и желательно в сообщении матери. Никита держал спину, как стойкий оловянный солдатик. Сегодня он дважды ей улыбнулся и даже предложил свою бутылку с водой, вместо той, которую Агата по растерянности забыла в машине. Глядя на воспитанников, Ольга Викторовна цвела, как июльский подсолнух. Она с самого начала занятия была в явно приподнятом настроении, но к концу раздобрела настолько, что дала им целых два выходных.

К «Ладе» отчима Агата летела будто на крыльях. Там её ждали вода и заветный телефон. Новых сообщений от Дани не было. На звонок он тоже почему-то не ответил. И сначала Агата даже расстроилась, но потом, взглянув на часы, пришла к выводу, что он, скорее всего, в зале либо разбирается с родителями.

«Интересно, а они уже знают, – мысленно спросила себя она, – и что думают обо мне?»

Какой-то мотоциклист в оранжевом шлеме выехал на встречную полосу, и машина Вадима резко затормозила. Агата облилась водой и, совсем как мать, недовольно поджав губы, шёпотом выругалась. Вадим вряд ли это услышал, однако ей почему-то стало легче, словно она была кипящим чайником, который наконец-то убрали с горячей плиты.

Центр следующие три дня не работал, но Агата не забыла отправить Ларисе Сергеевне домашнее задание на двенадцатое мая. Теперь, чтобы не путаться, она фиксировала все упражнения в заметки на телефоне, а затем просто копировала их в вайбер.

Вадим привёз её домой ровно в восемь, и она, сославшись на зверский аппетит, попросила у Али ужин до срока. Сидеть за общим столом Агате не хотелось, и она была готова придумать что угодно, лишь бы поесть отдельно. Аля, естественно, над девочкой сжалилась и, налив полную чашку молока, поставила рядом тарелку с картофельной запеканкой. На этот раз Агата ела медленно и без устали рассматривала фламинго. Сегодня он казался ей другим, не таким как обычно. Радостным и каким-то умиротворённым. Она уже бесчисленное количество раз пила из этой чашки, но никогда не испытывала подобного, и это чувство делало её ещё счастливее.

Мать пришла ровно через час и заглянула к ней в комнату в начале десятого. Агата сидела на кровати и выводила аккуратные столбики тригонометрических уравнений. Она не просто так решила делать домашнее задание перед тремя выходными. Ей хотелось показать, что она взрослая, умная и ответственная. И, когда мать, присев на краешек кожаного стула, не спеша заговорила, Агата нахохлилась и приготовилась к бою.

– Уму-разуму меня вроде как учит Аля.

– Мы решили, что сегодня это должна сделать я. Я же всё-таки тебя родила.

Агата почесала нос и, распрямив ноги, привалилась спиной к стене.

– Даже не надейся, что я отступлюсь от Дани. Я слишком долго его ждала.

Анна Георгиевна сложила губы трубочкой и стала похожей на утку.

– Даня твой – балбес каких мало. Разгильдяй и лоботряс. Я тебе это уже не раз говорила. Но ты решила убедиться в этом на собственном опыте. Ладно, пусть. Хорошо. – Анна Георгиевна на минуту задумалась и посмотрела на шторы. – Знаешь, кем он хотел быть до архитектора? Врачом. А до него? Актёром.

– Я тоже в детстве мечтала быть парикмахером. И продавцом, и ветеринаром, и дрессировщицей дельфинов.

– Да дело не в