Ложь без срока годности - Юлия Ефимова

– Для моего рассказа необходимо привести сюда ещё троих человек, – сказала Зинка.

Тот ухмыльнулся и, откусив сочной буженины с хлебом, сказал:

– Ну что ж, диктуйте.

Когда Эндрю в компании Алексея и Моти пришли в кухню, то застали Зинку, жующую бутерброды вместе со следователем и что-то бурно обсуждающих.

– Вот, Степан Степаныч, это мои друзья, нас нанял хозяин для того, чтоб мы нашли одну… – на этих словах она замялась, – небольшую вещь, какую, не спрашивайте, не скажу. Это сущая безделушка, которая дорога хозяину как память. Мы что-то типа детективов под прикрытием. Он думает, что это сделал кто-то из родных. Мы лишь должны были понаблюдать за гостями, поискать нестыковки и по возможности понять, кто украл вещь. Опережая ваш вопрос, скажу: мы ничего не нашли и никого не подозреваем. С ребятами вас знакомлю, чтоб у вас сразу не было к ним лишних вопросов. Приехали мы только вчера после обеда, а сегодня с утра уже вот такое горе.

– Ну, допустим, верю, – сказал следователь, рассматривая странную компанию, – и это, скорее всего, мне несколько облегчает жизнь, не стоит тратить на вас время, хотя, возможно, завтра мы поймём, что это самоубийство, и я про вас про всех забуду. Вот только вопрос, как ваша гоп-компания смогла бы это сделать?

– Интуитивно, – пояснила Зинка, – таков эксперимент: берутся четыре человека, совершенно никак не относящихся к сыску. В жизни они должны быть незнакомы друг с другом. Их помещают в новую для дилетантов обстановку, ну и, бывает, они интуитивно видят то, на что у профессионалов глаз замылился.

– Ловко придумано, – усмехнулся Степан Степаныч.

– Наверное, да только система слишком сырая, вот на нашей группе, к примеру, она не сработала, – беспечно ответила Зинка. – Так что, как только вы разрешите, мы отчалим обратно в Москву, забыв напрочь про гонорар.

Её друзья видели, что Зинка говорила нарочито бойко, так чтоб все поняли, что она имеет в виду, и придерживались той же позиции, не разглашая даже малейшие наработки, какие, возможно, уже есть у них.

– Ну что ж, – вздохнув, сказал Степан Степаныч, – до завтра вам придётся остаться в любом случае, и если что-то накопаете, сообщите, – на этих словах он протянул Зинке свою визитку. – Ну, а про сегодняшний день и вчерашний вечер всё-таки давайте говорить, кто где был и что делал, – он вытер руки о полотенце и взял ручку.

В это время на кухню заглянул опер:

– Степан Степаныч, там скорая приехала.

– А зачем нам скорая, – удивился он, – что, наш эксперт не справится?

– Это кто-то из хозяев вызвал, – пояснил оперуполномоченный.

– Ну так и отправь их отсюда, – равнодушно сказал следователь, потеряв к вошедшему интерес.

– Нет! – закричала Мотя так, что все, кто находились в этот момент на кухне, подпрыгнули от неожиданности.

– Нет, – на автомате повторил Степан Степаныч, но немного придя в себя, уточнил у кричащей девушки: – В смысле? Почему нет?

– Пожалуйста, товарищ полицейский, пусть скорая зайдёт в дом, у меня палец болит, нужна перевязка, – в доказательство она выставила вперёд перебинтованный средний палец. Жест, конечно, был так себе, и если бы кто-нибудь сейчас зашёл на кухню, то подумал бы, что Матильда жестом ругается со следователем.

– А что случилось? – из вежливости спросил Степан Степаныч, ну и ещё чтоб немного сгладить неловкий момент. – Опустите свою конечность, я всё понял.

– Неделю назад в одном торговом центре я нашла сногсшибательные ботинки, но по закону подлости они были тридцать девятого размера.

– А надо было какой? – включился в разговор следователь, откусив последний бутерброд.

– Так я ношу сороковой, – продолжила Мотя.

– Ну и… – подтолкнул к дальнейшему повествованию Степан Степаныч.

– Я не выдержала такой красоты и всё-таки купила паразитов.

– А можно как-то ближе к теме? – встрял в их разговор Алексей.

Следователь, словно вспомнив, зачем он здесь, смутился.

– Так что там с пальцем? – он всё-таки решил узнать итог.

– Сорвали ноготь, теперь нужны перевязки постоянные, так что скорая мне очень кстати, – закончила довольная Мотя.

В этот момент в кухню вошёл Константин.

– Товарищ следователь, пустите, пожалуйста, скорую, у Эммы поднялось давление, а полицейские на берегу не пропускают врачей. Да и Виктора бы надо посмотреть, может, успокаивающие ему поставить, он уже час как раненый волк воет в кабинете.

– Бегите, занимайте очередь, – по-дружески шепнул Степан Степаныч Моте и обратился к Константину: – И кто у нас там такой впечатлительный?

– Я не уйду, – категорично ответила Мотя на слова Константина выйти из комнаты.

Они с врачом уже посетили Виктора в кабинете, он был к тому моменту сильно пьян и тихо скулил, уткнувшись в стол.

– Ну, ему сейчас не стоит колоть успокаивающие, – равнодушно сказал врач.

Это был худой сутулый мужчина с отсутствующим взглядом. На нём была куртка, в которой ходят все работники «Скорой помощи». Нечто между бушлатом и спецовкой, невероятно огромного размера, скорее всего, досталась ему по наследству от более выдающегося физически коллеги, от него же, наверное, перешёл и огромный железный чемодан, который врач не выпускал из рук.

Затем они направились в комнату Эммы: Мотя, женщина справедливая и жалостливая, решила, что палец у неё болит уже давно и это ещё пока терпимо, а вот с давлением шутки плохи. Почему-то домочадцы не стояли возле кабинета Виктора, где он оплакивал свою вторую жену, в искренних переживаниях за хозяина дома. Зато возле комнаты Эммы находилась целая делегация из сочувствующих – это очень красочно показывало, кого всё-таки по-настоящему любили в этом доме. Здесь были и братья Тимур и Руслан, которые знали Эмму с детства, Константин с дочерью Василисой и даже Макар Васильевич, правая рука хозяина и управляющий холдингом «Дрозд». Всех напугала красавица Эмма, упав в обморок в гостиной. Не было у двери только Луизы и Милы, которые по-прежнему сидели внизу у камина, совершенно безразличные к плохому самочувствию вдовы. Обе молча смотрели на огонь, каждая думала о чём-то личном, о чём-то своём.

Именно когда врач заходил в комнату Эммы, Константин и потребовал от Моти выйти из комнаты. Но Матильда посчитала, что она и так слишком много проявила благородства, отдав первенство получения медицинской помощи другим, а также боясь, что врач уйдёт и ей придётся дальше терпеть боль в пальце, вцепилась в бушлат врача намертво.

В комнате было холодно, видимо, Эмме было трудно дышать и она открыла окно. Ветер рвал штору и забрасывал морские брызги в помещение. Врач, встав посередине комнаты, растерялся. На помощь ему, как всегда, пришла Мотя – закрыв окно, она подставила к кровати стул и сказала: