Цветы на чердаке - Вирджиния Клео Эндрюс

— Ты считаешь, что она не сделала ничего ужасного? Она подняла Кэрри за волосы. Ей наверняка было больно. А Кори она толкнула с такой силой, что тот покатился, и это тоже было больно. Чего еще ты хочешь?

— Все могло бы быть намного хуже.

— Я думаю, она просто сумасшедшая.

— Может быть, может быть, — сонно пробормотал он.

— Ведь близнецы такие маленькие. Кори просто защищал Кэрри, ты ведь знаешь, как они привязаны друг к другу. — Я немного поколебалась, прежде чем перейти к тому, что меня так волновало. — Крис, ты думаешь, наши папа и мама правильно сделали, что полюбили друг друга? Они могли как-то остановить это?

— Не знаю. Давай не будем говорить об этом. Я чувствую себя как-то неловко.

— Я тоже. По крайней мере теперь ясно, почему у нас у всех голубые глаза и светлые волосы.

— Ага, — зевнул он, — точно. Дрезденские куколки. Это мы.

— Ты был прав. Я всегда хотела играть в игры весь день напролет. Ты только подумай, если мама принесет нам новый, улучшенный вариант «Монополии», мы, наконец, сможем закончить игру. — До этого нам никогда не удавалось доиграть до конца. — И еще, Крис. Серебряные балетные туфли будут мои.

— Хорошо, — пробормотал он. — А я возьму шлем или гоночную машину.

— Шлем, пожалуйста.

— Хорошо. Извини, я забыл. Близнецов мы научим быть банкирами и считать деньги.

— Сначала нам придется просто научить их считать.

— Это ничего. Фоксворты понимают толк в деньгах с рождения.

— Но мы не Фоксворты!

— А кто же?

— Доллангенджеры! Вот кто!

— Ладно, пусть будет по твоему. — И он снова пожелал мне спокойной ночи.

Я снова села на колени на полу у кровати и молитвенно сложила руки под подбородком. Очень тихо я начала молитву:

— Сейчас, когда ложусь я спать, прошу я Господа опять… — Но почему-то я опять не смогла произнести эти слова о том, чтобы Бог позаботился о моей душе, если я умру во сне. Пропустив эту часть, я попросила благословения для мамы, Криса, близнецов и для папы, где бы там, на небесах, он не находился.

Потом я снова забралась в кровать и старалась думать о торте, печенье и мороженом, которые бабушка почти обещала нам вчера вечером, если мы будем хорошо себя вести.

А вели мы себя хорошо.

По крайней мере пока Кэрри не напала на нее. С другой стороны, она все равно пришла без всякого десерта.

Откуда она знала, что мы вдруг поведем себя так недостойно?

— О чем ты теперь думаешь? — спросил Крис сонным, монотонным голосом. Я думала, что он давно заснул и не смотрит на меня.

— Да так, ни о чем. О мороженом и прочих сладостях, которые наша бабушка обещала нам за хорошее поведение.

— Завтра будет еще один шанс, так что не думай, что все кончено. И потом, может быть, завтра близнецы забудут о своем желании выйти наружу. У них не очень долгая память.

— Да, действительно. Они уже забыли папу, а он погиб всего-навсего в апреле прошлого года. Как быстро из их памяти выветрился образ отца, который любил их больше жизни.

А я не могла отказаться от воспоминаний о нем — не могла и не хотела, хотя уже достаточно смутно помнила, как он выглядел. Все равно я, наверное, просто чувствовала его.

Дни шли и шли. Без всяких изменений. Что бы вы делали со своим временем, если бы оно было у вас в таком избытке? На что бы вы направили свое внимание, если вы уже видели все вокруг тысячу раз? Какое направление приняли бы ваши мысли, когда все ваши мечты и стремления разбились о непреодолимые проблемы? Можно было вообразить, как ты выбегаешь наружу в лес и слышишь хруст сухих листьев под ногами. Можно было представить себя купающейся в озере неподалеку от дома Фоксвортов или в прохладном горном ручье. К сожалению, я понимала, что все эти мечты похожи на паутину, разрывающуюся на части при слабом прикосновении, и не могла не осознавать той мрачной реальности, в которую окунули нас последние события. Где было счастье? Ждало нас впереди или осталось позади? По крайней мере не здесь, в этой секунде, минуте, часе. Единственным, что давало нам силы, была надежда.

Крис говорил, что тратить время зря — преступление. Время — это самое ценное, что у нас есть. Ни один человек еще не обладал достаточным временем, чтобы узнать все, что он хотел. Вокруг нас мир был охвачен суетой, восклицая: «Торопитесь, торопитесь, торопитесь».

У нас была масса времени, миллион книг для чтения, часы, когда мы могли дать волю воображению. Творческий гений рождается в момент бездеятельности, мечтая о невозможном и впоследствии воплощая это невозможное в жизнь.

Мама, как и обещала, навещала нас с новыми играми и игрушками, чтобы занять наше время. Мы с Крисом были в восторге от «Монополии», «Скрэббла», китайских шашек, обыкновенных шашек, а потом, когда она принесла двойную колоду карт для игры в бридж, мы стали настоящими асами!

С близнецами все было сложнее. Они не могли играть в игры со сложными правилами. Ничто не могло удержать их внимания: ни множество крошечных машинок, купленных для них мамой, ни самосвалы, ни электрическая железная дорога, которую Крис соединил так, что поезд проходил под кроватью, под трюмо, в сторону тумбочки и под комодом. Мы все время рисковали на что-нибудь наступить. Одно можно было сказать определенно, они ненавидели чердак и боялись его.

Мы всегда вставали рано. Будильника не было, у нас были только наручные часы. Но какая-то независящая от моей воли биологическая система заставляла меня вставать, даже если я этого совсем не хотела.

Очередь на пользование ванной менялась через день: один день первыми были мальчики, один — девочки. Перед приходом бабушки мы должны были быть полностью одетыми. А то…

Она входила в нашу всегда сумеречную комнату, а мы стояли по стойке смирно, ожидая, когда она поставит корзину для пикника и удалится. Она редко заговаривала с нами и обычно спрашивала, молились ли мы перед тем, как сесть за стол, и перед сном, и читали ли страницу из Библии.

— Знаете, — сказал в один из ее приходов Крис, — мы читаем не по страницам, а целыми главами. И если Вы думаете, что это для нас наказание, то забудьте об этом. Это очень увлекательное чтение. Там можно найти больше похоти и насилия, чем в любом фильме, а о грехе в Библии говорится больше, чем в любой книге, которую я до сих пор читал.

— Заткнись, мальчишка, — огрызнулась она. — Я спрашивала не тебя, а твою сестру.

И она приказала мне прочитать выученную цитату. Мы часто подшучивали над ней, потому что, если как следует поискать, в Библии можно найти цитаты на все случаи жизни. В тот раз я ответила:

— «Для чего вы заплатили злом за добро?» Бытие, глава 44, стих 4.