Алексий II - Александр Юрьевич Сегень

Настоятель Успенского собора города Тарту Эстонской епархии Алексей Ридигер подал от 28 июля сего года на моё имя прошение, в котором выражает желание принять монашество и просит меня сделать о сём представление Вашему Святейшеству.

Протоиерей Алексей Ридигер одинок, разведён после первого брака, детей не имеет; по образу жизни безупречен, настроен серьёзно, служение своё как настоятель и благочинный проходит в духе православной церковности.

Поддерживая доброе намерение просителя, почтительнейше приношу просьбу его на благовоззрение Вашего Святейшества.

Вследствие крайней скудости кадров духовенства Эстонской епархии и считая протоиерея А. Ридигера, знающего местные условия и эстонский язык, ценным работником епархии, позволяю себе усердно просить Ваше Святейшество об оставлении протоиерея Ридигера и впредь в клире Эстонской епархии.

Вашего Святейшества

смиренный послушник и богомолец

Иоанн, епископ Таллинский и Эстонский.

Глава седьмая

ИЕРОМОНАХ. ЕПИСКОП.

1961—1964

В ночь на 1 января 1961 года в Большом Кремлёвском дворце проходили правительственные новогодние торжества. Помимо множества других счастливчиков, сюда были приглашены Патриарх Алексий, митрополит Крутицкий Питирим (Свиридов), управляющий делами Московской Патриархии архиепископ Дмитровский Пимен (Извеков) и епископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов). Вроде бы их почтили приглашением... Но пьяный Хрущёв нарочно, чтобы слышали архиереи, рассказывал скабрёзные анекдоты, а потом подошёл к патриарху и усмехнулся ему в лицо:

— Ну что, поп, долго ты будешь дурачить советских людей?

В ту же ночь вдохновлённые хрущёвским антицерковным курсом весельчаки из рязанского села Троица-Пеленица вломились в дом сельского священника Иоанна Крестьянкина, связали его электропроводом, били, бросили под иконы:

— Давай, поп, вымаливай себе свой рай!

А утром весь избитый батюшка служил в своём храме, поминая святого мученика Вонифатия и преподобного Илью Муромца...

3 марта 1961 года в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры совершалось одно из важнейших событий в жизни Алексея Михайловича Ридигера — он принимал монашеский постриг: «Выбор был осознанным. Я понимал, на что обрекаю себя: не будет у меня никогда ни семьи, ни детей, но и осознавал, ради чего отказываюсь от этой величайшей земной радости. Можно отказаться от любви к одному человеку и к тем, кто появляется на свет как плод этой любви. Но сделать это можно только ради другой, ещё большей любви — любви к Богу, ради призвания, ради возможности всецело посвятить себя служению всем людям. О принятии монашества я задумывался ещё при жизни мамы. Не то чтобы она сильно противилась этому шагу — сама всё-таки была женой священника и всё понимала правильно, однако просила меня не спешить — втайне мечтала, как я понимаю, о внуках... В праздник Преображения Господня — 19 августа 1959 года моей мамы не стало. Мы с отцом похоронили её на Александро-Невском кладбище в Таллине. Там и мой отец сегодня покоится, и многие наши родственники... Так вот, после прощания с мамой желание принять монашеский постриг во мне только окрепло».

В тот день он мог стать Сергием, но остался Алексеем, с небольшим, впрочем, изменением в имени — стал не Алексеем, а Алексием. В гробницу преподобного Сергия Радонежского были положены два жребия — две записки. На одной значилось имя Сергия Радонежского, на другой — имя его великого современника и друга, митрополита Алексия, воспитателя Дмитрия Донского и вдохновителя идеи освобождения Руси от ордынского ига. Протоиерей Алексей Ридигер опустил руку в гробницу, нащупал свой жребий, вытянул его и развернул записку — Алексий!

Это имя в обиходе всегда произносится как Алексей и лишь с принятием монашества превращается в Алексий. Разница обнаруживается на Руси уже с окончанием эпохи Средневековья, и в русских летописях имя ещё пишется через два «е».

Интересна этимология этого имени. Греческое λέξη означает «слово», «выражение», противоположно ему — άλέξη, то есть «отражение», и отсюда уже — άλέξης, то есть «отражатель», «защитник». По-гречески произносится как «Алексис», стало быть, буква «и» во втором слоге имени вполне правомочна. Вероятно, она и появилась-то, когда стали сверять заимствованные из греческого языка слова с оригиналом.

Митрополит Киевский и всея Руси Алексий (Бяконт) родился на заре XIV столетия в Москве, в семье боярина Фёдора Бяконта. В девятнадцать лет был пострижен в монахи, а в 1352 году стал главным русским архиереем. Летом 1357 года его вызвали в Орду, чтобы исцелить от слепоты ханшу Тайдуллу, жену хана Джанибека. Чудо исцеления произошло 6 сентября, в день, когда Церковь вспоминает чудо Архангела Михаила в Хонех. В благодарность за исцеление святитель Алексей испросил у Тайдуллы участок земли в центре Московского Кремля. Значение подарка огромно — на том участке располагалась ордынская конюшня, и когда её согласно ярлыку Тайдуллы убрали, Кремль избавился от присутствия ордынцев. С этого и началось освобождение. Бывая в Орде и видя, как там началось брожение во власти, митрополит Алексий стал внушать своему воспитаннику князю Димитрию Ивановичу мысль о грядущем избавлении Руси от ига. Кончилось это победой Димитрия на Куликовом поле, до которой сам вдохновитель победы не дожил двух с половиной лет. Понадобилось ещё целое столетие для окончательного освобождения при Иване III Великом, но началось всё с митрополита Алексея, который в Кремле основал обитель во имя Чуда Архистратига Михаила — Чудов монастырь. Сию обитель потом в первую очередь уничтожат большевики. Как памятник русской свободы.

Святитель Алексей был причислен к лику святых спустя пятьдесят лет после своей кончины. Со временем его стали именовать Алексием Московским. Память совершается 12 февраля по юлианскому календарю, или 25 февраля по общепринятому католическому стилю. Так что отныне день ангела монаха Алексия (Ридигера) приходился на второй день после дня рождения.

Святитель Алексий Московский явился вдохновителем освобождения Руси от ордынского ига. Взявший его имя монах Алексий (Ридигер), став в будущем Патриархом Московским и всея Руси, будет свидетелем освобождения России от ига безбожников.

Принимая постриг для иной жизни — потому он и называется инок, — монах отрекается от суетного мира, от своего имени и фамилии. Отныне он должен строго следовать правилам, предписанным Церковью для всех монашествующих: не иметь собственности, не получать ничего по завещаниям, кроме книг духовного, нравственного и научного содержания, икон, крестов и