Ричард Длинные Руки - бургграф - Гай Юлий Орловский

— Понятно, — проговорил я озадаченно. И хотя детали не ясны, но уже видно, что Бриклайт неспешно скупает земли на побережье бухты. Кнутом и пряником, угрозами и побоями, но стремится стать единственным хозяином всей бухты. — Ладно, мне надо покинуть вас на некоторое время.

— В город?

Я покачал головой:

— Нет. Я рыцарь, а куда в свободное время отправиться рыцарю, как не к другому рыцарю, чтобы навестить, засвидетельствовать почтение и узнать, как в этих краях предпочитают затачивать боевые топоры?

А через полчаса я в сопровождении Бобика выехал на Зайчике из ворот. Замок благородного сэра Дюренгарда расположен вне города, я с облегчением пустил коня вдоль полосы прибоя, чтобы без крайней необходимости не заезжать в отныне опасный для меня город.

Вдали, на краю видимости, вздымаются острые белые клыки, так отсюда выглядят вершины скал Перевала. Едва выехал из-за высоких деревьев, по глазам ударил голубой блеск вечного льда, моментально ставший зеленым, красным, даже фиолетовым, что сразу угас, как только Зайчик прошел некую точку пространства.

Я вышел, как принято считать, из земель за Перевалом, где кишит нечистая сила, где люди ежедневно сражаются с нею, но так же дружат, общаются, вступают в браки, где царит постоянная непрекращающаяся резня и беззаконие.

А здесь вот уже правят законы, здесь даже самодурство феодалов если и не уничтожено на корню, то ему крупно подрезали крылья. Что не может не радовать. Всё-таки лучше подчиняться безликому закону, чем какому-то дяде, который решит тебя повесить просто так, потехи ради. Лишь потому, что у него больше сил и он это сделать может.

С другой стороны... если этот дядя вздумает подмять закон под себя, то начнется то страшное, что никаким феодализмом не предусмотрено. Феодала всё-таки урезонивает церковь, мораль, этика, воспитание, а вот озверевшего при виде прибыли демократа ничто не остановит. Демократ хорошо знает, что Бога — нет, а следовательно, он не тварь дрожащая, а «право имеет». На всё. И никакой оглядки на всевидящего Бога, который, оказывается, вовсе не всевидящий, а кроме того, ну нет его, нет. Ура!

Бриклайт, судя по всему, действует просто напористее других и реагирует на изменения быстрее. К счастью, подмял только небольшой городок, который разросся из пристроек при замке. Когда-то здесь сперва появились кузница для перековки коней феодала и его дружины, пекарня, чтобы снабжать замок хлебом, из деревень сюда повезли на продажу овец, коров и гусей, а вот эти мастерские, множась, разрослись так, что замок вовсе потонул среди домов уже не знати, а знатных людей, так называют себя купцы, торговцы, ростовщики, менялы, ювелиры, старейшины крупнейших цехов и объединений...

Пес ринулся вперед, навстречу нам четверо троллей, сильно наклонившись вперед, ломятся сквозь невидимый ураган, широкие лямки из грубой кожи натерли плечи до крови, за ними медленно ползет нагруженная каменными глыбами телега. Колеса, составленные из широких обрубков дерева, оставляют глубокий след, телега потрескивает на ходу, камни шевелятся.

Я послал Зайчика на обочину, давая дорогу труженикам. Здесь Бриклайт молодец, зачем утруждать коней, когда тролли и сильнее, и дешевле.

— Здравствуйте, товарищи гастарбайтеры! — сказал я бодро. — Как самочувствие?

Передний тролль медленно поднял голову, почти человечья, если бы не зеленая кожа и слишком уж жабьи черты, выпуклые глаза уставились в меня в тупом непонимании. Под горлом колыхнулся мешочек, я услышал:

— Есть... Еда...

— Хорошо, — одобрил я, — пока работаете за еду, понятно. Кормят здесь вкусно, жабы так готовить не умеют. А как вообще? — Он прохрипел тупо:

— Еда... хорошо...

— Прекрасно, — обрадовался я. — Уже три слова заучили. Да, язык местных знать надо. Иначе никаких прав на оседлость не будет. А вторым государственным ваш язык вряд ли признают, демократия здесь только начинается.

— Еда... хорошо...

— Хорошо, — согласился я. — Ну ладно, обживайтесь. Пока ваши хозяева веселятся в кабаках и притонах за ваш счет, делайте всю тяжелую и грязную работу. Им потом всё аукнется!.. Укрепитесь, обживетесь, потом заметите, что и еды можно получать больше, и одежды... Выходные дни еще не помешают, а там и до избирательных прав рукой подать...

Они даже не проводили нас взглядами, так ничего и не поняв, а в моем мозгу быстро проскальзывали картинки Косова, Краснодара, этнические стычки и погромы во Франции, Англии, Швейцарии...

Обожгутся и здесь очень сильно. Тролли размножаются быстро на радость недалеких тарасконцев. Это изобилие скоро аукнется...

Слева раздался стук копыт. Я невольно вздрогнул, рядом на великолепном красном, как раскаленные угли, коне красиво покачивается в такт конскому шагу всадник в богатом камзоле. Роскошная шляпа с пером, красный плащ красиво ниспадает с плеч, на высоких сапогах блестят золотые шпоры.

Пес тут же злобно зарычал, а Зайчик прижал уши и призывно ржанул. Я слышал и стук копыт, и конский храп, и звяканье уздечки, даже запах кожаных доспехов и сбруи, и всё бы великолепно... но в этот солнечный день каждая травинка отбрасывает четкую тень, а вот за этим всадником и его конем я не увидел тени.

Красный конь не повел в нашу сторону глазом, даже ухом не шевельнул, хотя мой Зайчик приветственно ржанул еще разок. Всадник внимательно всмотрелся в меня, умное лицо с насмешливыми глазами постоянно меняется, словно в каждую долю секунды в мозгу всадника пробегают тысячи мыслей.

— Вижу, сэр Ричард, вы догадались?

— Еще бы, — ответил я.

— Чем же я себя выдал?.. Ах да, тень... В следующий раз исправим. Просто увидел вас в полном одиночестве, решил составить компанию. Почему-то показалось, что вы будете не против.

— Вам показалось, — проворчал я, хотя, конечно же, совсем не против, еще как не против. Не только потому, что особа столь высокого ранга, но всегда интереснее пообщаться с умным чело... гм, чем с десятком дураков. — Вы самоуверенны, сэр Сатана.

Он мягко улыбнулся:

— У вас это противоречие врожденное?.. Вы же знаете, вопреки всем суевериям я не могу приходить незваным. По условиям Великого Договора я могу являться только тем, кто зовет. Или кто хотел бы моего прихода. Как уже говорил, я не могу переступить порог дома, если меня не пригласит хозяин.

— Ладно, — проворчал я, — это не врожденное, а инстинкт защиты. От рекламы, постановлений, указов, призывов голосовать только за их кандидата... А так вообще-то почему благородному и неглупому человеку не перекинуться в дороге парой слов с неглупым... нечеловеком?

Он засмеялся открыто, искренне, как Дейл Карнеги, показывая ровные белые зубы, весь преисполненный доброжелательностью и отзывчивостью.

— Как же в вас силен этот инстинкт защиты! От вас так и веет враждебностью, хотя вы хотите общения со мной... повторяю, иначе бы я не пришел, и еще вы прекрасно понимаете, что я прав!.. Я не могу налюбоваться на вас, сэр Ричард! Что за дивные люди в вашем мире... А как вы всё-таки внутренне скованы при всей вашей внешней раскованности!