Форсированный марш - Лео Кесслер

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер! — рявкнул Куно фон Доденбург.

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер! — эхом откликнулся невысокий лейтенант. Куно фон Доденбург покосился на него. В душе у немца появилось странное чувство: ему вдруг показалось, что француз каким-то парадоксальным образом наслаждается всей этой ситуацией.

Тот ободряюще посмотрел на него:

— Я поведу вас через Бельвилль по параллельной дороге, господин гауптштурмфюрер. Следуйте за мной.

В лице лейтенанта было что-то такое, что заставило Куно внутренне насторожиться. Но выбора у него не было: если он хотел пройти через Бельвилль, ему требовалось следовать за французом.

Быстро построив две роты в походный порядок, фон Доденбург скомандовал: «Вперед!». Двигаясь вслед за проводником, они углубились в узкую улочку, которую с обеих сторон плотно обрамляли старые дома. Строения выглядели дряхлыми, потрепанными временем и невзгодами, и от них несло запахом навоза. Фон Доденбургу казалось, что ботинки его солдат издавали ужасающий грохот. Он мог лишь молиться о том, чтобы «маки» по возможности сконцентрировали все свое внимание на главной улице городка и не обращали внимания на то, что творится на боковых. Ведь если бы партизаны почуяли, что две роты батальона СС «Вотан» двигаются по этой узкой улочке, и напали на них здесь, то получилась бы форменная мясорубка.

Казалось, французский лейтенант прочитал его мысли. Обернувшись к фон Доденбургу, он прошептал:

— Наверное, будет лучше, если я пойду первым. Мало ли что может случиться… По крайней мере мне удастся предупредить вас об опасности.

— Но… — начал было фон Доденбург. Однако лейтенант, словно не слыша его, быстро пошел вперед и вырвался во главу колонны. Он двигался удивительно быстро и тихо на своих толстых каучуковых подошвах. Куно фон Доденбург зло щелкнул предохранителем своего автомата. Но Натан Розенблат, капитан британского Управления специальных операций, который до поступления на нынешнюю службу провел несколько лет в качестве заключенного немецкого концлагеря в Дахау, уже исчез из виду, растворившись во тьме. Его задача была выполнена.

Заметив его неожиданное исчезновение, фон Доденбург похолодел. Все дурные предчувствия, которые уже успели поселиться в его душе, стократно усилились. Он почувствовал, как от неприятных мыслей у него слегка закружилась голова. Что означало это внезапное исчезновение французского лейтенанта? И что он сам должен был предпринять в создавшейся ситуации? Несмотря на то, что на улице было очень тепло, офицер почувствовал внезапный озноб. И в это самое мгновение в конце улицы разом распахнулось несколько окон, и грубый мужской голос зло прокричал:

— Смерть свинским бошам! Вперед, не дайте им уйти!

«Мы в ловушке», — мелькнула в голове фон Доденбурга страшная мысль. Теперь он окончательно понял, что их заманили в засаду.

Из окна высунулся обрез двустволки, и тишину улицы взорвал оглушительный звук выстрела. Эсэсовец, шедший во главе первой колонны, страшно закричал, получив весь заряд дроби прямо в лицо.

— Держитесь! Не паникуйте! Держитесь! — отчаянно закричал фон Доденбург своим солдатам, в то время как окна домов на улице распахивались одно за другим, из них высовывались стволы ружей, обрезов, автоматов и пулеметов, и улица огласилась оглушительной пальбой. Внезапно все превратилось в пропитанный кровью хаос. Со всех сторон слышались крики: «Носилки… где носилки? Они прострелили мне живот… у меня кишки вываливаются наружу. Я ослеп, я ничего не вижу… помогите, кто-нибудь — я совершенно ослеп!» Эти истерические крики становились все более громкими и многочисленными — а тем временем партизаны безжалостно поливали загнанных в ловушку эсэсовцев смертоносным огнем.

Внезапно из стойла вырвался огромный жеребец. На его губах пузырилась пена, бока ходили ходуном. В панике он помчался по улице, не разбирая дороги, и слегка задел крупом фон Доденбурга. Устояв на ногах, Куно сумел поднять автомат и выстрелить с бедра в партизана, который пытался швырнуть в него гранату. Очередь из автомата буквально рассекла француза пополам, и его уже мертвое тело вывалилось из окна и с глухим стуком шлепнулось на мостовую, густо оросив ее алой кровью.

Гауптштурмфюрер был ошеломлен кровавым избиением новобранцев из гитлерюгенда, которое совершалось прямо у него на глазах. И он из последних сил отдал единственно возможную в данных условиях команду:

— Первое, второе и третье отделение — ворваться в дома на левой стороне улицы, занять их и уничтожить всех, кто засел внутри. Четвертое, пятое и шестое отделения — ворваться в дома на правой стороне улицы и очистить их. Вперед, живо!

Получив приказ своего командира, эсэсовцы принялись отчаянно стучать в забаррикадированные изнутри двери домов сапогами и прикладами ружей, пытаясь взломать их, в то время как их товарищи пытались прикрыть нападавших. Под непрерывным огнем французов все больше бойцов «Вотана» падало замертво, точно скошенные снопы; но, наконец, первой группе удалось выломать дверь и вбежать внутрь одного из домов. Тесня друг друга, немцы отчаянно ломились внутрь дома, надеясь найти там спасительное убежище от того смертельного кошмара, который буйствовал на улице. Они отталкивали друг друга и яростно ругались, пытаясь пробиться вперед, в том числе по трупам своих товарищей. Солдат, потерявший зрение, слепо шел за остальными эсэсовцами, но в конце концов сбился с пути и так и остался стоять на улице. Он отчаянно рыдал, и его слезы, смешиваясь с кровью, текли там, где когда-то были его глаза — а теперь зияли лишь кровавые впадины. Увидев его, фон Доденбург понял, что ни за что не сможет оставить его на произвол судьбы. Он должен был спасти этого ССманна — чего бы это ему не стоило. Куно кинулся к слепому, отчаянно паля во все стороны из автомата. «Маки», заметившие одинокую фигуру фон Доденбурга, сконцентрировали весь свой огонь на нем. Пули щелкали по мостовой совсем рядом, высекая искры из камня, и свистели прямо у него над головой, но гауптштурмфюрер казался заговоренным — ни одна из них его не достала. Сделав несколько бешеных прыжков, Куно наконец настиг слепого солдата.

— Сюда! — хрипло крикнул он. — Сюда, ко мне!

— Куда? — откликнулся юноша, узнав голос своего командира.

— Ко мне! Прямо ко мне!

Задрав вверх незрячее лицо, юноша, спотыкаясь о тела убитых эсэсовцев, заковылял к фон Доденбургу. Один из французских партизан, заметив двигающегося по улице врага, швырнул гранату ему прямо под ноги.

— Осторожно! — отчаянно закричал Куно фон Доденбург.

Но юноша словно не слышал его. Он сделал еще шаг — и оказался прямо в эпицентре взрыва. Взрывом гранаты его буквально разнесло на куски. Оторванная взрывом голова солдата в шлеме покатилась прямо к фон Доденбургу, словно чудовищный футбольный мяч, и замерла прямо у его ног.

Ошеломленный офицер с трудом добрался до ближайшего дома, уже занятого немецкими солдатами, был втащен под его безопасную кровлю и смог хоть чуть-чуть перевести дух. Но ужасный слепой обвиняющий взгляд несчастного солдата, казалось, по-прежнему преследовал его, осуждая за то, что он привел всех этих новобранцев прямо в самое пекло кровавой мясорубки Бельвилля.