Люди огня - Наталья Точильникова

В начале Элула (то бишь в середине Августа) произошла казнь участников покушения. Я прислушался к Арье и сменил место. Их повесили у Дамасских ворот.

В тот же день я решился навестить Терезу. Не был более месяца. Через неделю после того памятного допроса я выписал из Италии скрипку Страдивари и послал ей. В качестве компенсации за моральный ущерб. Впрочем, знал, что не поможет.

Ее невольное признание пригодилось. Следы Илии отыскались в монастыре Мар-Саба (то есть святого Саввы), в пустыне к юго-востоку от Иерусалима, хотя его самого там уже не было. Я посылал туда Марка и Матвея. Монахов заставили принести присягу Эммануилу и всех допросили. Илия там был, но покинул обитель более месяца назад. Куда отправился? Клялись, что не знают. По крайней мере, те, кого мы отловили. Там пещер полно. Но ничего, найдем, я уверен.

Тереза сидела с ногами на кровати и читала. Когда я вошел, подняла глаза.

— Как вам мой подарок?

— Я к ней не прикасалась недели три. Пока не поняла, что я здесь не затем, чтобы холить свою гордыню. Хорошая скрипка.

— Страдивари.

— Не к чему было так тратиться. Я только любитель и в состоянии отличить приличный инструмент от плохого, но не хороший от очень хорошего. Они для меня звучат одинаково.

— Мне это ничего не стоило.

— Ах, да! Конечно.

— И зачем вы здесь? — спросил я.

Она посмотрела на меня вопросительно.

— Зачем вы здесь, если не для того, чтобы холить свою гордыню? — пояснил я.

— Я здесь для вас.

— Неужели?

Она не восприняла иронии.

— Кто спасает одну душу — спасает мир.

— Все надеетесь?

— Почему бы и нет?

— После всего?

— Бывает и хуже.

— Хуже? Я же, по-вашему, первый из апостолов Антихриста.

— Замечательно. Значит, до святого вам остался только один шаг.

— Ну и?

— Вам нужно стать еще сильнее. Чтобы подняться над собой и возвыситься до отречения.

— Это будет предательство. Он слишком много для меня сделал. И я его не оставлю.

— Не для вас, а с вами. Он ведет вас во тьму, шаг за шагом, преступление за преступлением.

— Он сделал меня сильнее.

— Дьявол затем и нужен, чтобы мы стали сильнее.

Я сел на жесткий стул с прикрученными к полу ножками. Скрипка Страдивари лежала рядом, на столе.

— Сыграй что-нибудь.

Она кивнула.

Мне нравилось, как она играет. Я в состоянии отличить приличную игру от дерьмовой, хотя приличную от виртуозной — никогда. По-моему, она играла лучше, чем прилично. Ее дурацкое черное покрывало сползло назад, открыв копну светлых вьющихся волос. Зачем она их скрывает! Ангел Мелоццо да Форли! Ангел, играющий на скрипке.

Был первый день месяца Тишрея, Рош-га-Шана (Еврейский Новый год). Звук шофара звучал непрерывно. В синагогах читали молитвы:

— Великий шофар трубит; слышится тихий шепот; ангелы, содрогаясь от страха, провозглашают: «Судный день наступил и призывает небесное воинство к правому Суду!» Даже они не безгрешны перед Твоим лицом…

Начались десять дней раскаяния.

Эммануил вернулся накануне полновластным владыкой Африки. Наместником он оставил Якова, так что я не видел его с московских событий.

Дварака проплыла над Иерусалимом и опустилась на свое обычное место: на востоке от города.

На второй день Рош-га-Шана была присяга. Во всех синагогах после дневной службы. Текст был несколько изменен с учетом местной идеологии. Эммануила должны были признать «Царем Израиля и Мира и Машиахом».

Синедрион он собирать не стал, решив, что ему вполне достаточно помазания Самуила.

— Не хватало мне еще семидесяти лишних болтунов!

Хотя Моше Спектор утверждал, что собрать его можно хоть сейчас, если только все «мудрецы Израиля» с этим согласятся и изберут семьдесят достойных из своей среды. Кого считать «мудрецом Израиля» он не уточнял. Обычно, мнения на этот счет расходятся.

— За шестнадцать веков не договорились — и сейчас не договорятся, — сказал Эммануил. — Принесут присягу — значит признали.

Была еще одна причина отрицательного отношения Господа к Синедриону. Название органа власти, осудившего Христа, звучало слишком неприятно для ушей христиан (не зря его распустил император Феодосий Второй), а христиан на три порядка больше, чем иудеев: Эммануил не мог с ними не считаться.

Храм был еще не достроен, хотя возводился бешеными темпами. По периметру храмовой площади торчали хрустальные ребра будущего свода, сияли на солнце тонкие металлические колонны и первые перекрытия. Пока все это напоминало раскрытую пасть гигантской акулы. Достроить надеялись к Хануке (то бишь где-то к Рождеству).

Наступил Йом-Кипур: праздник и одновременно пост. Двадцать пять часов сухой голодовки. В синагогах всей общиной пели длинные признания в своих грехах.

Эммануил задержался до праздника Сукот (праздника Кущей, то есть палаток). Евреи строили шалаши у своих домов в воспоминание о том, как они жили в пустыне.

Арье пригласил меня отобедать в свой шалаш. Он скорее напоминал беседку. С плетеной из прутьев крыши свисали ветви пальм и фрукты, а также бумажные гирлянды, как в Новый Год. Сквозь крышу просвечивало небо. Обстановка напомнила мне австрийский хойригер.

Эммануил тоже построил свою «суку» среди олив Гефсиманского сада. «Сука» была здоровая, навес почти на весь сад. И там был устроен очередной пир с Силоамским.

А двадцать третьего Тишрея была полная шиза. Евреи танцевали на улицах, смеялись, хлопали в ладоши. Повсюду звучала музыка. Я поинтересовался у Арье не выиграла ли чемпионат мира какая-нибудь еврейская команда. Он рассмеялся.

— Сегодня же Симхат Тора («Радость Закона»). Танец с Торой. Такой праздник устроил царь Соломон, когда закончил читать Тору.

Тогда понятно. Прочитать Тору, конечно, большое дело. Я так осилил только «Бытие» и «Исход» и намертво застрял на «Левите».

Отплясав с Торой и своим избранным народом, Эммануил отправился к народам менее избранным, зато занимающим куда большую территорию. Дварака поднялась и поплыла по направлению к Южной Америке. Мы ждали его возвращения к Хануке.

— Илию мне найдите! — бросил он нам на прощание.

Чем мы и занимались весь следующий месяц.

Для начала я решил устроить рейд по монастырям Палестины.

Послал туда Марка и Матвея. Первого, как военного эксперта, имеющего опыт зачисток, а второго как специалиста по Символу Спасения, для опознания «погибших». Все монахи должны были принести присягу Эммануилу, отказавшихся — арестовывали. Но последних было не очень много. Иноки либо оставались в своей обители (и тогда присяга была почти добровольной), либо покидали ее задолго до нашего появления. Где их искать было непонятно, в окрестностях большинства монастырей было множество пещер, в некоторых из которых, между прочим, по легенде когда-то и скрывался Илия. Я призадумался о том, как их оттуда выкурить, но решительных мер пока не предпринимал.