Вредность не порок - Лариса Ильина

Оказавшись на кухне, остановилась и задумалась.

Раньше мне никогда не доводилось мучиться похмельем, поэтому, что теперь делать, я совершенно не знала. Из чужих разговоров и анекдотов я теоретически представляла, что наутро надо похмеляться, но вот как именно?

Рассолом от соленых огурцов? Или от маринованных?

Или водки выпить? Если водки, то сколько? При одном воспоминании о национальном напитке меня замутило, и я с трудом сдержала рвотный позыв. Мамочки… Я заскулила и села на табурет. Люди, где вы? Через пару минут, справившись с накатившим приступом слабости, я поднялась и сунулась в буфет.

— Надо что-нибудь съесть, — бодро сказала я самой себе и икнула, — да, Стаська, ничего-то ты по-людски сделать не можешь! В кои-то веки приглянулся парень, так нет, надралась и загремела со стула. Хорошо, человек с понятием оказался, до кровати донес… А потом? — снова всполошилась я. — Было что-нибудь или нет? Нет!

Я бы, наверное, поняла. Или не поняла? Ну надо же, как все отвратительно! И ведь главное, не спросишь же!

Тут я расчувствовалась и, шаря в буфете в поисках чего-нибудь совместимого с моим протестующим желудком, всплакнула. Прощаясь сегодня с Ефимом у калитки, мы договорились встретиться в восемь «У Лизы». Доживу ли я до восьми? Нет, не доживу. Вдруг я наткнулась на банку с солеными огурцами. Это как раз то, что мне надо. Дрожащими руками я торопливо открыла крышку и, придерживая пальцами выскальзывающие огурчики, слила рассол в стакан. Надеюсь, это поможет.

— Да… — осуждающе прозвучало сзади, я вздрогнула и с перепугу стакан опрокинула. — Ну надо же!

Привалившись плечом к стенке и скрестив на груди руки, на меня, укоризненно качая головой, смотрел Стас. Я выругалась с досады и, сунув стакан в раковину, принялась вытирать тряпкой стол. Везде свой нос сует!

Стас тем временем продолжал стоять, качать головой и разглядывать меня так, словно играл в игру «Найди семь различий!». Под его взглядом у меня все валилось из рук, и я разозлилась. Уронив два раза подряд на пол салфетку, затем крышку от банки, затем открывалку, я поняла, что необходимо взять себя в руки, и с размаху запустила мокрую тряпку в раковину, но промахнулась, она угодила на пол, а Стас едва не испустил дух, так глубоко вздохнул.

— Не вздыхай, — прошипела я, — в тебя буду кидать — не промахнусь.

Но тот продолжал свое занятие и тянул:

— Да!.. До чего дошла, это надо же! Учительница!

Младших классов! Рассол с похмелья хлещет! Видели бы тебя твои ученики!

Я совсем уже собралась послать Стаса куда подальше, но непривычное состояние организма сыграло со мной злую шутку, я плюхнулась на табурет, обхватила руками гудящую голову и заревела. Стас заткнулся, созерцая мое жалкое состояние, почесал в затылке и молча удалился.

Я украдкой глянула ему вслед, вытерла слезы, подняла с пола мокрую тряпку и поставила на плиту чайник. Если опохмелиться по науке не удалось, хоть чаю попью. Поминутно хватаясь за голову и охая, я с трудом одолела чашку чая и два небольших печеньица. Тут на кухне снова появился Стас, но сил ругаться с ним у меня уже не было, печенье окончательно подкосило мои силы, и глаза потихоньку полезли на лоб. Он уселся напротив и поинтересовался:

— Что, штормит?

Я хотела огрызнуться, но достойного ответа не нашлось. Неожиданно он встал, шагнул ко мне и потянул за плечи:

— Пойдем!

— Куда? — жалко вякнула я, послушно вставая. — Я не хочу…

— Иди, хотелка… — усмехнулся он и, взяв за руку, потащил меня на улицу.

— Зачем? — вяло тянула я, имитируя сопротивление.

Стас вытащил меня в сад, остановился возле кустов крыжовника и приказал:

— Стой здесь!

Я послушно встала, проявляя, вопреки предсмертному состоянию, некоторые признаки интереса к непонятному поведению «двоюродного». Через минуту Стас вернулся, держа в руке стакан с чем-то очень похожим на воду из ближайшей лужи. Настороженно следя за его действиями, я собралась было попятиться, но сзади оказались колючие крыжовенные кусты.

— Я не буду это, — начала я, но тут Стас меня оборвал:

— Заткнись…

Поджав губы, я решила обидеться и стоять насмерть.

Однако никого уговаривать Стас не собирался. Приблизившись вплотную, он вдруг резко ухватил меня свободной рукой за шею, одновременно сунув стакан:

— Пей залпом!

— Нет!.. — замотала я головой, но было поздно.

Не успела я и пикнуть, как Стас одним движением, словно фокусник, вылил в меня содержимое стакана.

Едва не захлебнувшись, я попробовала заорать, в результате чего оставшаяся жидкость, которую хоть как-то удалось задержать, беспрепятственно пролилась дальше.

Питье было отвратительным, теплым и чуть кисловатым.

Мои внутренности решительно отказались от подобного соседства, меня прошиб холодный пот, ноги завибрировали, и, как подкошенная, я рухнула на колени. Меня уже не могло остановить ни присутствие Стаса, ни врожденное чувство прекрасного. Мучительный спазм согнул меня крючком, но тут я почувствовала, как рядом на колени опустился Стас, одной рукой обнимая меня за плечи, а другой заботливо поддерживая мой лоб…

Не знаю точно, сколько прошло времени, прежде чем я смогла разогнуться. Одно могу сказать с, уверенностью — мне здорово полегчало. Ноги и руки, правда, тряслись, со лба градом катился пот, но все это уже были мелочи. Так мы и стояли на коленях перед кустами, Стас прижал меня к себе, я же, уткнувшись носом в его полосатую футболку, горько сожалела о том, что последнее время всячески его изводила и вообще вела себя как последняя свинья. Я так расчувствовалась, что решила поплакать, но поскольку это занятие для меня вещь весьма редкая, слезы, видно, все кончились, я поскулила-поскулила, да и заткнулась. «Ладно, сойдет!» — рассудила я, — и так — Вставай, салага! — снисходительно сказал Стас. — Пошли домой… — и добавил:

— Алкоголичка…

Не в моих принципах спускать кому бы то ни было подобные заявления, но сегодня явно не мой день, я пропустила это мимо ушей и задергалась, пытаясь встать.

— Ну и ну! — покачал он головой. — Ладно, кончай дергаться! Не умеешь пить — не берись!

Я согласно замычала, рассчитывая, что Стас проявит человеколюбие и поможет мне подняться. Он не только не обманул моих ожиданий, но даже пошел дальше: нагнулся и взял меня на руки. Хотя для него это был невелик подвиг, даже не крякнув, он без всякой натуги отнес меня в дом и сгрузил на кровать.

— Надеюсь, — закрывая за собой двери, съязвил Стас, — снять халат ты в состоянии сама…

— Ага, — обрадовалась я и прохрипела вдогонку:

— Стас, а бабка в городе, что ли?

— Нет, к Митрофановым пошла…

Он стал объяснять что-то о ведре, которое куда-то понесла бабка Степанида, я согласно кивала в такт его словам, а глаза мои слипались, слипались, слипались…