Ты никогда не исчезнешь - Мишель Бюсси

Знаешь, я потом об этом думал. После бассейна то есть. Наверное, я глубоко копнул и воспоминания вышли на поверхность... Я вижу... Я вижу игру в прятки... Кругом горы, вдали море, река, коровы... И еще я вижу пять ульев, только я не знаю, что это ульи, я думаю, что это собачьи будки. И тогда я решаю спрятаться, и...

Том захлопал в ладоши — и чтобы похвалить, и чтобы тот перестал рассказывать.

— Хватит, получаешь высший балл, можешь не продолжать, это не лучшее воспоминание ни для тебя, ни для меня.

Вдевая руки в лямки рюкзака, Эстебан в упор взглянул на Тома:

— А ты-то как можешь помнить эти подробности? Если я был еще жив, значит, ты еще не родился.

Том прижал палец к губам:

— Мне кое-кто рассказал. Но это секрет!

Эстебан положил руки на руль. Посмотрел на часы.

— Как хочешь. Ну, я покатил, а то булочная скоро закроется. — Он подмигнул Тому: — Я всего лишь начинающий призрак, даже пройти сквозь закрытую дверь не могу! А тебе не помешает умыться, перед тем как вернешься домой.

По бежевому пуловеру Тома продолжали расплываться темные пятна колы.

— Не хочешь ополоснуться в источнике?

— Нет! Из него нельзя пить, и умываться нельзя.

Эстебан вскочил в седло велосипеда.

— У тебя совсем крыша поехала.

— Здесь все знают, — обиделся Том, — что эта вода...

— Берегись! Сзади! — крикнул Эстебан.

Том вздрогнул и обернулся. Над ним кружили привлеченные сладкими пятнами на пуловере пчелы. Он беспорядочно, как марионетка, у которой запутались нити, замахал руками, но пчел это только раззадорило. Эстебан хотел посоветовать ему стоять спокойно, но Том сорвался с места, надеясь, что пчелы отстанут.

Эстебан видел, как Том пересек дорогу, поднялся по склону и, оставляя за собой полосу примятой травы, побежал по лугу, полого спускавшемуся к ручью.

Его преследовали всего одна или две пчелы, которым хватило духу погнаться за этим бежевым сладким цветком, пытавшимся от них ускользнуть. * * *

Том никогда в жизни так не мчался. Ни о чем не думая, он несся вниз по склону, с каждым шагом ускоряя бег, как обезумевшая стрелка часов, как катящийся шар, по пути набирающий скорость. Он не мог остановиться, его ноги разогнались и не послушались бы, бесполезно было себе приказывать. Пчелы не отставали, Том это чувствовал.

Он совершил большую ошибку, убежав от источника. И выбрал неверное направление, рванув напрямик через ближайший луг по крутому склону. Он наде­ялся таким образом отделаться от пчел, но куда бы он ни посмотрел — луг, целыми днями залитый солнцем, был покрыт лютиками, маками и одуванчиками. Стеб­ли бы­ли по колено, и Тому казалось, что с каждым шагом он вспугивает сотни копошащихся в чашечках пчел, сейчас они, разъяренные, нападут на того, кто по не­осторожности едва их не растоптал.

Сколько их гналось за ним? Проверять было неко­гда, Том точно знал, что не должен оборачиваться, должен бежать дальше.

Ручей внизу, совсем рядом. Только бы выбраться из этой цветущей западни — и он спасен. Том продолжал бежать, уже не понимая, слышит ли он собственное дыхание или жужжание пчел.

Вот он, ручей, сразу за оградой. Том проскочил между рядами колючей проволоки, почти не останавливаясь, раздвинув их на ходу. Руки были в крови, как будто он обдирал шиповник, ну и пусть, дальше, дальше. На мгновение он с ужасом подумал, что его преследуют не пчелы, а осы, привлеченные запахом крови, и теперь ему не уйти...

Не думать об этом! Их притягивала не пара царапин, а кола, пролитая на пуловер, но стаскивать его было некогда. Том чувствовал, что пчелы кружат прямо над головой.

Плюх! Кроссовки оказались в воде. Это его единственный шанс! Мама будет в ярости, у него только эта пара и есть, надо доходить в них до конца зимы, ну и ладно. Вода уже до щиколоток, теперь Том на бегу не наступал ни на каких насекомых, но камни перекатывались под ногами, и он то и дело оскальзывался.

Он надеялся, что пчелы отстали, но ширина ручья не больше метра, всего один шаг в сторону, к растущим вдоль берега трифолям или ирисам, — и все сначала. Разве что бежать дальше, не сворачивая, до самого подлеска? В тени елей и каштанов весенние цветы еще не распустились, там он будет в безопасности.

Еще несколько метров. Старые кроссовки хлюпали, словно он бежал через лягушатник, бесконечный лягушатник, в котором вода становилась все холоднее по мере того, как он уходил все дальше под деревья. Теперь он точно спасся. Лес, по которому тек ручей, был совсем темным, ни одного цветного пятнышка, которое могло бы привлечь этих чудовищ... И все же он по-прежнему слышал жужжание, совсем близко, как будто где-то было подвешено гнездо, несколько загонщиц расставили ему ловушку, и рой его поджидает.

Надо забежать по ручью глубже в лес, тогда они в конце концов отстанут.

Но гул впереди почему-то не стихал...

А вода доходила ему уже до колен.

И вдруг он вспомнил название этого ручья, видел его на карте. Адский ручей. Ну и что это меняет? Не сдаваться, не останавливаться, прыгать с камня на камень, но остерегаясь, выбирая самые крупные, самые надежные, чтобы не упасть...

Увидев перед собой пропасть, Том не сумел восстановить равновесие, успел только понять, что гул, который он слышал, был шумом водопада. Он даже смог прикинуть его высоту, метров пятнадцать, в памяти мелькнуло название, Волчья Яма. Волчья Яма с острыми, будто клыки, камнями, на которые он вот-вот напорется.

А потом он упал.

V Усыновление Волчья Яма 22

— То-о-о-о-ом!

— То-о-о-о-ом!

Быстро темнело. Савина светила себе под ноги фонариком мобильника, она не сообразила прихватить настоящий фонарь. Четверть часа назад ей позвонила перепуганная Амандина.

Том не вернулся домой!

Савина без колебаний бросила Нектера одного на террасе «Потерны». Амандина не стала бы тревожиться по пустякам, она из тех матерей, которые многое позволяют ребенку и у которых всегда все хорошо. Если уж она позвала на помощь...

Рядом, в нескольких шагах от нее, шарил в полутьме луч фонаря Амандины. Они шли вниз, стараясь прочесать каждый метр луга.

«Том не вернулся из бассейна, — рыдая, рассказала Амандина. — Я нашла его велосипед возле источника в Фруадефоне, а Шове видел, как он бежал через луг по направлению к Адскому ручью».

Тем временем они до ручья и дошли.

— То-о-о-ом!

— То-о-о-ом!

По-прежнему никаких следов мальчика.

Пересек ли он ручей? А потом заблудился в лесу? Еще полчаса — и совсем стемнеет, как тогда его искать?

— То-о-о-ом!

Голос Амандины срывался. А ведь обычно такая беспечная, уверенная, что все уладится. Савина подошла к ней, обняла, ободрила: «Все будет хорошо, девочка моя, мы его найдем». Перед Амандиной она старалась держаться как капитан во время шторма, но и ее начинала грызть тревога. Господи, если с Томом что-то случилось...

Она попыталась рассуждать логично, успокоить Амандину:

— Том, наверное, перешел через ручей, и, скорее всего,