Черный космос - Владимир Мясоедов

– А пираты? – спросил я, поразмыслив над его словами. – Как дела с ними? На Земле по новостям все время передают, что там-то и там-то им нанесен удар в самое сердце. Но, видимо, это у них не слишком жизненно важный орган, так как поскольку сообщений об успешной борьбе с этой напастью меньше не становится.

– Брешут! – сплюнул старик. – Никто с ними не борется. Стоит отлететь от Т-перехода на одну астрономическую единицу – и все, прочищайте лазеры. Если кто на вас напал, то Социальная Служба и космофлот не виноваты. Они могут лишь с интересом послушать вопли убиваемых в эфире! Местность-то, под их юрисдикцию не попадающая! А уж кто законный хозяин сбываемых грузов и жив ли он еще, большинство перекупщиков, по правде говоря, не волнует совершенно. Да и как установить-то? Логотипов на руду пока не ставят, а пересыпать ее из одного контейнера в другой легче легкого. Да и корабли с оборудованием, пусть и дырявые, почти везде принимают охотно. Запчасти в космосе – это, если не жизнь, то наверняка деньги. Причем немалые. К тому же и сами старатели, по правде говоря, могут при случае поразбойничать, ограбив коллегу или такого покупателя руды, как наш корабль, до последней нитки и выбросив экипаж голышом в космос.

– Мда, – задумчиво пробормотал я. Впрочем, чего еще можно было ждать? Люди всегда и везде одинаковые. Каких-то несколько сотен лет и пара-тройка научных революций дело не изменят. – Ну и тогда последний вопрос. А главный-то среди инженеров кто?

– Так Олег, – кивнул Том в сторону мирно похрапывающего начальства. – Он у нас вообще тот еще спец. Фактически глава фирмы, всем сразу занимается, от подбора кадров и установления цен на наши товары и услуги, до обороны от пиратов, выливающейся в превентивный рейд на уничтожение залетной банды. Да не хватайся ты за разводной ключ, благодаря тебе и так с опережением графика эту птичку закончу, успеем еще ее до ума довести.

– А тот, чьи данные в документах стоят, тогда кто? – спросил я, с готовностью продолжая отдых. – Имя еще такое восточное. Хасан Абдер… абдел… Не помню в общем, но точно Хасан. А вот фамилия больно мудреная. Абделуинол? Абдеруинор? Абделуиринор?

– Он официальное лицо компании и дальний родственник одного из высокопоставленных офицеров Космофлота Земной Федерации, крышующих нашу компанию в цивилизованном пространстве, – прервал старик мои потуги выговорить сложную фамилию. – Вот только носа с метрополии этот тип еще ни разу не высунул. А зачем? Он имеет статус F и занимается тем, что толкает руду от нашего имени и опускает себе в карман добрую половину заработка. Вне столичной планеты его, если когда и видели, то явно не при мне. А я с семьей здесь уже пятый год работаю.

Остаток пути до главной и единственной станции компании занял два дня, забитых ничегонеделаньем. Как предсказывал Том, работа с истребителем завершилась гораздо раньше, чем раздался сигнал, оповещающий о приближении баржи к конечному пункту. Единственным моим вознаграждением от этой работы стал заусенец на пальце да извинения, которые сквозь зубы процедила негритянка. Она вместе с коллегами-пилотами подошла через несколько часов после нашего знакомства со стариком проведать отца. Оказывается, они вовсе не прятались где-то по отсекам, а выполняли свою работу. Дно баржи построили двойным, и под той палубой, по которой я ходил, располагалась еще одна. Маленькая. Едва достаточная для нескольких истребителей, способных вылететь из распахнувшегося шлюза и фатально удивить неосторожного пирата. Именно там располагался боевой пост пилотов. Покидали они его только после появления сменщиков или при прохождении зоны, где безопасность обеспечивал Космофлот Земной Федерации, в районе своего действия не допускающий ни малейших беспорядков.

Извинения, в искренность которых не верил ни на грош, пришлось принять. Тягаться с генетически модифицированным организмом без применения оружия обычному человеку не по силам. А если уж в дело будут пущен нож или пистолет, не важно лазерный или пулевой, то придется ставить в споре финальную точку. И вряд ли Олегу понравится, что я проредил пилотов его и так сократившейся эскадрильи. Если, конечно, не мой труп будет торжественно выпихнут из шлюза. При таком варианте развития событий эмоции шефа значения не будут иметь уже никакого. Ладно, потом сквитаемся как-нибудь. Раз уж местному большому начальству понадобился «свой человек», то его он и получит. Одну фигуристую стерву, на которую можно стучать с большим личным удовольствием, я уже знаю!

Механизм хрипел и завывал так, словно готовился взорваться. Через дыхательные фильтры скафандра ввинчивалась в ноздри смесь ароматов перегретых машин и испарений от растений, заполняющих практически каждый свободный миллиметр пространства. Мне давно была нужна новая модель герметичного костюма. А лучше – сменщик, согласный делать всю грязную работу. Желательно даром. Ибо в космосе цены буквально на все оказались такие, что высокая вроде бы зарплата таяла, как дым. Она позволяла делать только самый мизер накоплений, прогулять которые можно было бы за одну хорошую ночку, полную качественного алкоголя, натуральной пищи, отличной от надоевших до оскомины белковых пайков, и разврата с симпатичной девушкой, на станции встречающихся в изрядном дефиците.

«Мне слишком мало платят», – мысленно вздохнул я. А затем сделал еще пару тяжелых из-за налипшей на одежду грязи шагов к месту предполагаемой поломки, опустился сначала на колени, а потом и на пол. Вода гидропонной теплицы, больше всего напоминающей грязное тропическое болото, жадно чавкнула над моим затылком. Если бы рабочая форма инженеров была облегченным вариантом космического скафандра, то отмываться пришлось бы долго.

– Какому ж умнику, интересно, пришло в голову располагать суспензионные среды на космических кораблях? – зло бурчал я в адрес неведомого конструктора, силясь нащупать в мутной жиже неисправность ротора, создающего в этой затхлой луже колебания, призванные равномерно распределять питательные элементы между генетически модифицированными растениями. Их вывели специально для космонавтов, и они отличались крайне быстрыми темпами роста и высокой продуктивностью. Кто именно из сельскохозяйственных культур затесался у них в предках, не знаю, но, скорее всего, это были бобовые. Азотных удобрений эта пакость, вьющаяся и плодоносящая маленькими стручками, чье содержимое на вкус напоминало рафинад, не требовала и усваивала данный необходимый ей элемент прямо из воздуха. Впрочем, съедобной она была вся. Целиком. Корни слегка горчили, словно сорванный с грядки свежий лук. Длинные листья ланцетной формы почему-то имели вкус рыбы. Ну а сердцевину толстого стебля, богатую белками, лично мне упорно хотелось назвать соевым мясом.

В общем, всем хорошо растение. Да вот только накручивается оно, зараза, на ротор с периодичностью два раза в рабочий день, три раза в праздник. Или забивает решетки, через которые вода циркулирует по кругу, постоянно пополняясь питательными веществами из специальных пластин с легкорастворяемыми удобрениями. Или с огромным аппетитом поедается колонией жучков, невесть как попавших на космический корабль и вызывающих у санитарной службы легкий приступ неконтролируемой паники, а потому сжигать колонию коварных инсектоидов, явно готовящихся к захвату станции, приходится опять же мне. А еще однажды покрытие пола, по расчетам пригодное для эксплуатации в течение десяти тысяч лет или около того, умудрилось прохудиться и дать течь. Идиот же компьютер, чьи датчики на наводнение рассчитаны почему-то не были, решил, что станция разгерметизирована. Вою было… Те, кого заперло опустившимися переборками в отсеках, подвергшихся паводку, чуть не поседели от ужаса и устроили драку за скафандры с двумя летальными исходами.