Зодиакальный свет - Александр Машошин

– Так я некоренная. Мандалоры принимают всех, кто разделяет их ценности. Мой дед родился на Батаеве. Почему-то из арийских планет все знают Набу, Гризмальт, Брег, Дальну, Нам Чориос, а про Батаев и Ильмену забывают.

– Мы вас ждали, – сообщила Эрдени и зевнула во весь рот, прикрываясь декой.

– Дождались? Тогда марш спать!

Демонстративно тяжело вздохнув, Эрдени развернулась… и, будто так и надо, пошла по пандусу «Амидалы» внутрь. На «старую квартиру» возвращаться она явно не собиралась. Ну, и ладно. Места на бывшей яхте Тёмного Лорда было предостаточно, и ещё оставалось. В расположенную прямо за рубкой гостиную выходили двери двух главных кают, дальше, напротив лифтового холла, помещались ещё две. Одна из них изначально служила медотсеком и напрямую сообщалась с главной каютой левого борта: Хозяину, когда он снимал костюм жизнеобеспечения, требовался особый уход. Мы медицинское оборудование в своё время сняли и перенесли на нижний уровень, на место одной из кладовых. Кроме того, два жилых помещения, для рядовых членов экипажа, располагались на верхней палубе, позади турели и аппаратных, где была смонтирована электроника систем управления, сенсоров и связи. Именно туда намылилась сегодня Тано-младшая. Ну, а мы, как и раньше, устроились в главной каюте правого борта. Несмотря на то, что после «косметического ремонта» ничто уже не напоминало о заместителе главного сита всея Галактики, ни Осока, ни я в его бывших апартаментах ночевать не хотели.

Установленная у внутренней перегородки стандартная офицерская кровать в «дневном» положении представляла собой диван с мягкой спинкой. Ночью толстая спинка сдвигалась вверх и фиксировалась прочными защёлками на стене, чтобы увеличить ширину ложа. Вдобавок, её можно было откинуть, как полку в банальном купейном вагоне – только наоборот, снизу вверх – и закрепить двумя откосами. Осока облюбовала подобную «полку» ещё на фрегате, и с тех пор неизменно забиралась наверх, словно желая подтвердить досужее заблуждение, что тогруты произошли от древних хищников Шили.

– Что я тебе сейчас расскажу… – произнёс я, с наслаждением вытягиваясь на ложе.

– А, по-моему, сейчас ты заснёшь, – возразила Осока. – Вид у тебя совсем осоловелый. Ты сегодня сколько часов спал?

– Дай подумать. Вообще-то, нисколько. Ночью я был в Куипернэме на Ансионе, у них в это время день.

– Вот и выспись сначала. Завтра с утра расскажешь, – она ловко запрыгнула наверх. Свесила голову, добавила строго: – А если вам с Амидалой среди ночи опять взбредёт в голову ломануться куда-нибудь, летите тихо, меня – не будить.

Утро для меня началось вкусными запахами, витающими по каюте. В полусне я вяло удивился, что это, дверь в гостиную не закрыта, что ли? Нет. Осока принесла завтрак прямо в каюту и водрузила на передвижной столик в центре.

– Продирай глаза, засоня, – сказала она, ощутив, что я не сплю.

– Который час? – спросил я.

– Одиннадцатый.

– Так это по Арагу одиннадцатый, а дома только восемь стукнуло, – заметил я. – А что, Эрдени мы тут кормить будем?

– При попытке её поднять она попыталась меня лягнуть и сказала «мам, выходной же». Пусть потом клянчит у Падме отдельный завтрак.

– Жестоко.

– Зато справедливо. Умывайся скорее, всё остынет.

Отсутствовал я не более двух минут, а когда вернулся, кровать словно никогда и не была застелена. Осока придвинула столик к ней углом, чтобы удобно было есть вдвоём. Новое платье подруги понравилось мне не меньше, чем ей самой. Действительно, интересная ткань, узоры из линий и завитушек с первого взгляда кажутся абстрактными, но стоит приглядеться, и то тут, то там проступают контуры листьев и цветов. Открытый ворот и низ отделаны однотонной полосой, короткие рукава и пояс – тоже без узоров. Заметив, что я разглядываю, Осока вскочила и повернулась, позволяя оглядеть себя со всех сторон. Сзади вырез ворота был не мысиком, а квадратный, тоже не очень глубокий.

– Тётя Шакти на стенку бы полезла, увидев на мне такое, – засмеялась она. – Слишком пёстро.

– Пусть лезет. А по-моему, просто отлично.

– Ну, а теперь расскажи, где ты приобрёл такое потрясающее кольцо, – потребовала Осока.

– Собственно, не приобрёл, а заказал специально для тебя, – поправил я, любуясь выражением лица подруги. Джедайка-то она джедайка, а, всё же, женщина, и приятно ей было очень.

– Неужели за один день сделали?

– За два часа. Я сам поразился. Недаром он был ювелиром королевского двора.

– Королевского? – прищурилась Осока и, дотянувшись до сервисной панели, что-то там переключила. – Ваше Величество, не соблаговолите ли дать нам аудиенцию?

– Не подкалывай, – голограмма Падме возникла перед нами из воздуха. Осока продемонстрировала ей кольцо:

– Признавайся, твоя была идея?

– И да, и нет. Алекс спросил, где можно купить для тебя украшение, я посоветовала мастера Глюма.

– И очень хорошо сделала, потому что на Ансионе мы встретили некую Нолу из клана Секура, – добавил я.

– Нолу? Да, я её помню. Большое огорчение всего дома и Айлы в частности. Её привозили в Храм на тестирование. Никаких признаков дара. Обидно, такая смышлёная девочка… Сейчас ей сколько? Девятнадцать должно быть. Наверное, красавица?

– Твилеки практически все хорошенькие, ты же знаешь, – сказала Падме.

– А мать её, Кои Дару-Секура, видели?

– Нет, и расспрашивать про родителей Алекс не стал.

– Правильно сделал. Ван Секура умер при весьма странных обстоятельствах. А позже могли добраться и до Кои. Сама-то Нола чем занимается?

– Официантка в кафе, – сказал я. – Очень хочет поступить в университет или, по крайней мере, работать техником.

– Надо ей помочь. Сейчас же пойду, поговорю с Чучи…

– Уже говорено. Поддерживает.

– Это ты к ней ходил? Мо-ло-дец! – Осока наклонилась и звонко чмокнула меня в щёку. – Своим надо помогать. Совет джедаев не помогал, и чем в итоге всё закончилось?

– Да, достаточно было один раз отступить от дурацкого правила… – вздохнула голограмма.

– Вы сейчас о чём? – поинтересовался я.

– О матери моего мужа, – Падме, кажется, сама не замечая, что делает, прошлась по каюте, сцепив пальцы рук. – Если бы её вовремя выкупили из рабства, она бы осталась жива. И Анакин не стал бы таким… дёрганым. Особенно в последнее время, когда его честолюбие превысило все мыслимые рамки. Всё в Совет джедаев хотел попасть. Любой ценой. А они считали его недостойным. Да, в сущности, были правы.

– Падме? – удивлённо воззрилась на неё Осока.

– Что? В Совет полагалось вводить не за деяния, какими бы великими они ни были, а за ясность мысли, умение принять мудрое решение. Скажешь, он был на это способен? Да он до самой смерти так и остался большим мальчишкой. Заносчивым, упрямым… и жестоким. Время от времени в нём будто бы просыпался дремлющий зверь, дикий и необузданный. И чем дальше, тем чаще. Я начала думать, уж не со мной ли связаны эти приступы…