Андреевский крест - Андрей Дай

– Ближе к телу. – У меня уже ухо заболело слушать его тарахтение. – Мы тут не на пляжу задницы греем…

– Ага-ага. В общем, комп утверждает, что положение звезд со снимка соответствует эпохе от пятисот до семисот лет тому вперед.

– Че? – снова не врубился мичман.

– В очо! – разозлился Егор. – Мы попали, братаны, в будущее. По-среднему тут у нас двадцать седьмой век. Две тысячи шестьсот хрен знает какой.

– Охренеть, – выдохнул Леха. – А где все?

– Вот и я о том! Где все? Где города, где цивилизация? Что, черт возьми, случилось, если в Сибири, в ста верстах от города, тропические острова? Людей надо искать, пацаны. Свидетелей. И спрашивать. И особенно сильно меня интересует даже не что тут произошло, а когда! Понимаете? Вдруг мы там, у себя, блин, последние годы доживаем. А дальше – конец всему и ядерная война?! Людей ищите, Андрюх! Людей! Слышишь?

Я сглотнул вдруг образовавшийся в горле комок, еще раз глянул на деревянный корабль в бухте и домики с камнями на крыше, кашлянул и четко выговорил:

– Да нашли мы уже твоих людей. Лови картинку…

Никита пошел в школу с соплями. Днем-то за порогом жарко было, а вот ночью, пока они с Поцем нас по берегу выискивали, остыл пацан. Ночи там свежие. Егор говорил, будто там и время года, и день в календаре совпадали с нашими. Иначе, по его словам, он и местоположение тамошней Подковы не сумел бы вычислить.

Потом уже нашли в Интернете карты этой местности. Бог весть какой паршивости пятидесятиверстки. Средний с Михой денек за компом посидели и выдали в итоге распечатку. Типа все, что ниже двухсот метров, морем закрасили, ну и берега получившихся островов немного сгладили. Подписали даже географические названия: первый наш остров Апостола Андрея и второй – существенно больший – остров Ножа. Ничего лучше этим двум фантазерам в голову не пришло, а очертания береговой линии действительно очень напоминали старый, ржавый, с иззубренным лезвием нож.

Почти весь сентябрь Подкову не включали. Сначала бабы не давали. Натаха чуть ли не истерику закатила, когда узнала, куда именно портал ведет. Кричала, мол, откуда мы знаем, а может, люди там от эпидемии какой-то жуткой болезни перемерли? Или биологическое оружие кто-то применил?! Могло такое быть? Да – легко. Глупо было спорить. Никто из нас не верил, что в арсеналах мировых гегемонов нет безобидных с виду бомбочек, внутри которых спит какой-нибудь чудовищный вирус.

Ирка снова завела старую песню о главном. О том, что нужно немедленно бежать сдавать находку федералам. Уверяла, что если мы сами придем, покаемся, нам непременно будет скидка. Типа не по двадцатке в уютном Магадане, а по пятнашке в легкой зоне. И до того докричалась, что даже ее супруг-подкаблучник не выдержал. Рявкнул и дурой бестолковой обозвал.

А вот Любаня повела себя странно. Она вдруг целиком и полностью поддержала мужа, предлагавшего продолжить исследование местности за порогом и обустройство на ничейных территориях. И доводы привела разумные. Говорила, что, прежде чем Подкову чужим дядям сдавать, нужно бы разобраться – как же так вышло, что в будущем образовалась такая задница! Война там была? Эпидемия? Инопланетяне прилетали и все поломали? Да не все ли равно. Для нас, для того чтоб принять единственно правильное решение, куда важнее знать не что именно там случилось, а когда. Завтра? Через год? Через десять? Или еще сто лет пройдет, прежде чем известная нам цивилизация накроется медным тазом?

Потому что, как авторитетно заявлял Леха, если мы откроем дверь для государства прямо сейчас, история изменится в один миг. Верхушка по-тихому свалит, не забыв прежде громко хлопнуть дверью и запустить ракеты. Спасать все население страны уж точно никто не станет. А вот мы можем потихоньку изымать нормальных людей из настоящего и переводить их в будущее. Уговаривать, нанимать, воровать, в конце концов. Че нам стоит? А то так мы коммерсантов в багажниках не возили?!

Я с младшим был совершенно согласен. Поц вообще предлагал оставить его там на все время сезона штормов, скорое наступление которого предсказывал Егор. Но за порог вместо моего личного шофера выставили увешанную приборами, сваренную из стального уголка раму. Чихал средний наш брат на все эти дрязги. Его новый мир накрыл с головой. У меня создавалось ощущение, что он и думать о чем-либо ином не желает.

Короче. Посовещались мы в чисто мужской компании, да и предложили нашим благоверным слетать отдохнуть в какую-нибудь страну с теплым океаном. Бархатный сезон и все такое… Дети практически взрослые. Сами способны в школу собраться и уроки сесть делать. Ну а мы клятвенно пообещали за Подкову ни ногой. Только буквально пару шагов, чтоб данные с Егоровых датчиков снять.

Ясен день, я не только спорами в нашей банде занимался. У меня как-никак целая фирма строителей спиногрызов на плечах сидела. Нужно было и о них заботиться. Ездил в банк договариваться насчет нового кредита. Заказал и получил на руки результаты исследования – повлияет ли снижение цены за квадратный метр в новостройке на объем продаж. Ни хрена не повлияет. Девяносто процентов продаж – ипотека. А банкам просто пофиг. Им высокая цена даже больше по сердцу.

Час ругался матом. Один. Сам с собой, при закрытых дверях кабинета. Чтоб, не дай бог, кто-нибудь не услышал и в ненужные уши не донес, какими именно словами я банкиров величал. А потом пришел бай.

Числился у меня в фирме такой персонаж. Узбек, сам не работающий, но зарплату больше многих земляков получающий. Главной его задачей было весной обзванивать родню и знакомых у себя на родине, приглашая отправиться на заработки в Сибирь. Потом мы с ним и с главным инженером составляли из прибывших гастарбайтеров бригады и распределяли по объектам. Ну и в процессе бай должен был заботиться о своих людях, следить, чтоб им было что покушать и где спать лечь. Чтоб у них были выправлены нужные бумаги, а если нет, то откупать из ФМС. В общем, нужный такой и узбекским строителям, и мне товарищ.

А то ведь их, нерусей, не поймешь. Сложно с ними. Бывало, что-то сами себе насочиняют, навыдумывают, сами же найдут повод на меня как на работодателя обидеться и сбегут. И ведь в жизни не поймешь, из-за чего это произошло. Они ведь не как наши работяги. Не придут в контору ругаться и требовать. Все молча, все втихаря. И если бы у меня не появился такой бай – человек, одинаково хорошо понимающий среднеазиатский менталитет и русский образ жизни, – фиг бы у меня получилось строить так дешево.

Звали того бая… А хрен его упомнит как. Мы его Джоном звали. Ну, или иной раз Женькой. Он согласен был и на то, и на это. Не удивлюсь, если узнаю, что его эти имена-перевертыши попросту забавляли, а за деньги он был готов хоть горшком назваться.

Пришел Джон, сел на стул, сложил руки на животике и начал жаловаться. И зарабатывают-то его узбечата мало, и за съем жилья платят много, и холодно тут у нас, а робу я только один раз в сезон выдаю… Я слушал и старался не улыбаться. Это у бая манера разговора такая. Поплакаться обязательно нужно, чтоб я как бы осознал и пошел на уступки. Чаще всего просьбы, которые от узбекского землячества через Джона до меня доходили, были смехотворны, и я легко их выполнял. Иногда, когда мне казалось, что народ борзеет и требует слишком много, – нет. До идеи компромисса Средняя Азия еще не доросла.