Три дьявола для принцессы - Сильвия Лайм

Я хлопнула себя по лбу и закрыла ладонью глаза. В голову, как обычно во время нервных переживаний, лезла всякая чепуха. Затем я глубоко вздохнула и снова посмотрела на Наилу.

В это время асур подошел к телу и опустился на корточки возле него.

— Занятно… — проговорил он задумчиво, и его темный хвост с кисточкой на конце резко раздраженно дернулся.

— Что тут может быть занятного? — выдохнула я, ощутив, как кончики пальцев похолодели.

Я и прошлое-то преступление, которое произошло всего пару дней назад, старательно пыталась забыть. А тут еще одно. Только хуже.

— Это же Наила, — жалобно добавила я, ощущая какую-то безысходность внутри. Даже дышать стало тяжело. На висках выступила холодная испарина. — Она была такая веселая. А булочки… У нее были такие булочки… И молоко…

— Какое к джинам молоко, Матильда? — жестко спросил мужчина, что было на него совсем не похоже. Однако, это привело меня в себя. — Подойди сюда.

— Я не хочу подходить! — пискнула я, испытав постыдное желание сбежать.

Ага, пришла в себя, но не совсем. Замерла, так сказать, на пороге.

— Смотри, — проговорил в это время Алиас, кивнув куда-то.

И тут, признаться, взыграло мое любопытство.

— Что?

— Гляди, — повторил асур, указав на безвольно откинутую в сторону руку женщины. — Как думаешь, зачем молочнице синяя роза?

— Зачем молочнице что?.. — начала было я, а затем заметила то, о чем говорил хвостатый, и на что сперва совершенно не обратила внимания.

В бледной ладошке лежал небольшой ярко-синий цветок.

Это было странно. Это было так чудовищно странно, что меня словно окатило ведром ледяной воды. Где-то внутри подозрительно задрожало натянутой струной.

А я вдруг поняла, что меня до проклятых демонов пугал этот цветок. И что самое ужасное: было совершенно непонятно, почему!

— Н-ну, цветок… — пробубнила я, — мало ли. Бывает… Наверное.

— Что с тобой? — спросил асур, повернув голову и взглянув на меня неожиданно серьезно.

Я слишком привыкла, что у этого странного типа игривый и расслабленный взгляд, насмешливое выражение лица и улыбка из серии “я круче всех”. Но сейчас он смотрел на меня так мрачно, что это еще больше оттеняло весь ужас происходящего.

— Матильда, у тебя губы побелели, — проговорил он, резко вставая и хватая меня за подбородок. — Посмотри на меня.

Действительно, что это со мной? Ведь ничего же из ряда вон не случилось, да?!

Из горла донесся всхлип, и, похоже, этим я хотела что-то ответить. Меня буквально потряхивало от страха и странной догадки, которая осталась где-то в глубине сознания и никак не могла выбраться оттуда наружу.

Синий цветок не выходил из головы. Почему? Я понятия не имела. Ну, подумаешь, синяя роза! Конечно, это не такой уж распространенный сорт в Унтаре, но все-таки не баснословная редкость! Наила вполне могла съездить на другой конец города, найти какую-нибудь модную лавку заморских растений и приобрести там эту несчастную розу в стоимость нескольких своих зарплат. Почему бы и нет, в конце концов, правда?

Но еще более страшным мне казалось то, что цветок этот был сухой…

Почему я вообще об этом думаю? Размышляю о цветочках и степени их сохранности, когда… когда…

Из груди невольно вырвался всхлип.

— Матильда! — рявкнул Алиас, привлекая мое внимание.

Он все еще держал меня за подбородок, но даже это не могло отвлечь меня от мыслей, кружащих в голове, как коршуны.

Однако, после последнего его окрика, я все-таки опомнилась. Он приподнял мое лицо выше, чтобы я взглянула в его глаза.

— Успокойся — проговорил он с нажимом.

А я вдруг в самый ненужный момент заметила, что брюнет был очень красив, когда не прикидывался придурковатым исследователем. Похоже, мой мозг готов был отвлечься на что угодно, лишь бы не думать о чудовищной розе и бездыханной Наиле.

Наглый асур у самого моего лица? Пусть там и остается, он явно гораздо-гораздо интереснее, чем труп на полу! И закат вчера был красивый и кладбище у меня удивительно прекрасное, а уж его хозяин вообще чудо из чудес!

Я снова взглянула в асурьи глаза, старательно забывая обо всем вокруг. Получилось даже слишком хорошо.

Сердце с какого-то перепугу пропустило удар.

Эй, сердце!

Асур оказался не просто красивым, а очень даже в моем вкусе. Черные волосы антрацитовым водопадом падали на его широкие плечи, глаза, мрачные и темные, как ночь, глядели пронзительно и властно.

— Ты мог бы снова звать меня Мотей? — спросила я негромко, не веря, что прошу его об этом.

Но это однозначно приведет меня в чувство.

Голос стал каким-то подозрительно хриплым, и с этим пора было завязывать.

— Мотей? Да с удовольствием, Мотечка! — воскликнул Алиас и улыбнулся, подмигнув мне.

Я сморщилась, мгновенно забывая о красивых глазах:

— Да, вот так, спасибо, налет наваждения уже пропал.

Действительно, снова хотелось пихнуть нахала и сказать, чтобы держался подальше. Нахал ведь!

Хоть и красивый.

Магия влечения сработала? Да хоть что, главное, что меня отпустила та чудовищная волна паники.

— Какой налет? — приподнял бровь он, но потом махнул рукой. — Мотя, ты будешь безмерно удивлена, я уверен, однако, надеюсь, это немного поднимет тебе настроение. Наш клиент скорее жив, чем мертв.

Он кивнул на распластанную по полу девушку, чьи стеклянные глаза на белом лице все так же глядели в потолок.

— Что? Жива? — не поверила я, даже не обращая больше внимания, что “Мотя” снова прилепляется ко мне, как вторая кожа. И я сама же в этом и виновата. — Как это жива?

Я хотела броситься к ней, собираясь пощупать пульс, послушать дыхание, или как там делают медикусы в подобном случае. Да! И медикуса позвать! А пока он будет торопиться сюда, я могла бы попробовать полечить бедняжку сама. У меня ведь второй плекс, магия здоровья! Ну и пусть она совсем крохотная, почти бестолковая, но, может, я могла бы помочь Наиле продержаться до прихода помощи?

Но асур остановил.

— Погоди, торопыга, — покачал головой он. — На шелле останутся следы твоего плекса. А мы же не хотим оказаться единственными свидетелями на месте уже второго преступления, как ты думаешь?

Из-за правого плеча мужчины показалась черная кисточка хвоста. Асур пронзительно взглянул на меня своими глубокими глазами из-под густых бровей, и у меня по спине пробежали мурашки.

Пресветлые хвосты и благостные хвостики, аж внутри все замерло, и слова застряли в горле.

— Но…