Музыка ветра - Карен Уайт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 147
Перейти на страницу:

– А можно мне поиграть с этими машинками? – спросил у меня Оуэн. – Обещаю, я буду аккуратно. А если что-то нечаянно сломаю, то сам и починю.

Я уже открыла рот, чтобы сказать «да», но тут же снова закрыла его. Ведь эти игрушки не мои. Когда-то они принадлежали Кэлу. Да, я его вдова, это правда. Но того маленького мальчика, каким был Кэл в детстве, я не знала никогда. Он для меня совершенно незнакомый человек.

– Вау!

Мы вместе с Оуэном одновременно оглянулись на голос Гиббса. Он по-прежнему стоял рядом со шкафом, держась одной рукой за дверную ручку. Огромный, широченный шкаф, пожалуй, вдвое превосходящий по своим размерам тот, что стоит в комнате Гиббса. А возглас удивления вырвался из уст Гиббса потому, что, открыв шкаф, он обнаружил, что тот совершенно пуст. Не считая чемодана Оуэна, аккуратно примостившегося в дальнем углу. А еще темно-синий рюкзак с красной монограммой, который лежал поверх чемодана. Огромный ряд широких полок уходил ввысь до самого потолка, и все они были девственно-чистыми и пустыми. Все, за исключением одной.

Я представила себе, с какой злостью Кэл выгребал все содержимое с этих полок и складывал в огромные черные пластиковые пакеты, чтобы потом разом вынести на помойку все реликвии своего детства. После чего принялся паковать носильные вещи, просто швырял их в дорожные сумки, даже не удосужившись снять с плечиков. Он никогда и ничего не делал наполовину и никогда не подавлял своих эмоций. Наверное, поэтому он и стал замечательным пожарным, спасал человеческие жизни, рискуя своей. А все потому, что он никогда не думал дважды о том, что ему следует делать. Да, я вижу явственно, своими глазами, как именно мой покойный муж сгрузил собственное детство в мешки для мусора. Вот только понять не могу. А зачем он это сделал?

– Вау! – воскликнул Оуэн, наверняка увидев то, что привлекло внимание Гиббса.

На самой верхней полке стояла еще одна модель лего, выдержанная в бело-голубых тонах, особенно ярко выделявшихся на фоне выцветших обоев, которыми был оклеен шкаф изнутри. Это была модель самолета, и она по своим размерам намного превосходила те модели, что теснились на стеллажах. Модель, судя по всему, была не закончена. Некоторая небрежность крепления элементов выдавала, что самолет мастерился на глаз, без каких-либо инструкций и указаний. Внутри модель была полой, и там было достаточно места, чтобы разместить в салоне пассажиров. Маленькие человечки выглядывали незрячими глазами из боковых отверстий, которые выполняли функцию иллюминаторов.

– Похож на «Дуглас», модификация DC-6, – небрежным тоном бросил Оуэн. Гиббс лишь удивленно вскинул брови.

– Наш отец был летчиком, – пояснила я, а про себя подумала: Наш отец. А ведь не предполагала, что хоть и с усилием, но все же произнесу эти слова когда-нибудь. Получается, что только что я во всеуслышание призналась, что более не являюсь единственной дочерью и единственным ребенком в семье Коннорсов. Впрочем, я десять лет уже знала об этом и наконец нашла в себе силы заявить об этом факте открыто.

– Хочу быть инженером-авиаконструктором, когда вырасту, – сказал Оуэн. – Буду заниматься проблемами аэронавигации. Очень важная проблема, кстати. Я уже кое-что знаю об аэронавигации.

Интересно, делился ли он своими долгосрочными планами с другими мальчишками, своими приятелями, невольно задалась я вопросом. И снова почувствовала непреодолимое желание взъерошить брату волосы и расстегнуть хотя бы самую верхнюю пуговичку на его рубашке.

Гиббс осторожно снял самолет с верхней полки и поставил на стол, а потом обратился к Оуэну:

– Все модели лего в твоем полном распоряжении, Роки. Можешь играть с любой из них. Уверен, ты обеспечишь за этими самолетиками надлежащий уход.

Он глянул на мальчика, и по его лицу я поняла, что ему тоже хочется погладить Оуэна по голове и ласково взъерошить его темные волосы.

Но вот он перевел взгляд на высокий комод.

– Интересно, а что там в этих ящиках?

– Они пустые, сэр! – с готовностью подсказал ему Оуэн. – Когда я раскладывал свою одежду по ящикам, то сам убедился в этом. Там ничего нет.

Гиббс снова встретился со мной взглядом. Наверное, представил себе, подумала я, как его старший брат уничтожает всяческие следы своего присутствия в этой комнате, высвобождая полку за полкой, вешалку за вешалкой. Однако же свои модели он не уничтожил, оставил стоять на своих прежних местах. Почему?

– А вы заходили в эту комнату после того, как Кэл уехал из дома?

Гиббс немного помедлил с ответом.

– Нет! Я здесь никогда не бывал. Когда я был маленьким, он не очень любил, когда я трогал его вещи или поделки. Вот я и решил, что даже после своего отъезда он вряд ли обрадуется, узнав, что я тут шарю по полкам без спросу. – Гиббс замолчал на короткое мгновение, и я вдруг почувствовала, будто тень Кэла вдруг возникла в комнате и стала между нами. – Могу предположить, что сейчас комната Кэла выглядит точно такой же, как и в тот день, когда он закрыл за собой дверь.

Какая-то недосказанность прозвучала в последних словах Гиббса, что-то похожее на легкую грусть, словно боль застарелой утраты все еще давала о себе знать. А я в этот момент снова вспомнила того человека, который был моим мужем, и подумала, что при всем своем желании не смогла бы изобразить искреннюю грусть. Потому что никаких сожалений по поводу смерти Кэла я не испытывала. Никогда.

Гиббс снова вышел в коридор. Какое-то время молча разглядывал картину, висевшую на стене, потом потрогал рукой выцветшие обои, оборванные края которых скрутились в спиральки, напоминающие издали ножки издыхающего паука. Потом прошел дальше и остановился возле двери, ведущей в мансарду. Тронул ручку, убедился, что дверь закрыта, и посмотрел на меня с недоумением.

– К сожалению, мистер Уильямс сказал, что не знает, где ключи от этой двери, – пояснила я. – Но он пообещал прислать слесаря, мастера по дверным замкам.

Какое-то время Гиббс сосредоточенно разглядывал запертую дверь, потом обронил, как будто между прочим:

– Помню, что, когда я был маленьким, у бабушки наверху была мастерская.

– Мастерская? – удивилась я. – Что же она там мастерила?

Гиббс равнодушно пожал плечами:

– Понятия не имею. Меня туда никогда не пускали. А когда Кэл уехал, бабушка попросту заперла дверь, ведущую в мансарду, и сама больше никогда туда не поднималась. Мне кажется, что именно там бабуля и мастерила свои китайские колокольчики.

Мне хотелось спросить у Гиббса, зачем Эдит понадобилось такое количество этих самых колокольчиков. Зачем она облепила ими весь дом и почему так внезапно перестала вдруг заниматься их изготовлением и даже закрыла наглухо дверь в свою мастерскую? И почему Кэл так отчаянно пытался уничтожить всякую память о себе в этом доме и о тех годах жизни, что он провел здесь? Но, скорее всего, точно такие же вопросы задает себе и сам Гиббс, задает и не находит на них ответа вот уже скоро двадцать лет.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 147
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?