Ликующий на небосклоне - Сергей Анатольевич Шаповалов

Йота напоминал красивого дерзкого юношу. Широкие ровные улицы, как будто прочерчены по линейке. Дворцы поражали своей роскошью и, в то же время, строгостью в архитектуре: высокие с правильными геометрическими формами, но без кричащих излишеств. Они казались легкими, воздушными.

От города к набережной спускалась широкая лестница. По ней шествовала пышная процессия людей в дорогих одеждах.

– Неужели встречают нас? – удивился Амени.

– Нет, – усмехнулся Хеви. – Встречают правительницу Тейе.

– А где сам правитель?

– Я не вижу его. Неужели он не изъявил желание встретить Солнечную?

Военный корабль Тейе пристал к парадной белой набережной, а Хеви направил свои караван в шумный грязный порт, где уже с рассвета сновали неутомимые грузчики, кричали кормчие, изрыгая страшную брань, и невозмутимые писцы марали папирус.

– А вон тот человек дожидается нас, – Хеви указал на высокого коренастого сановника в белой опрятной одежде, уложенной мелкими складками. Нескромное ожерелье из золота и драгоценных камней покрывало широкие плечи. Пышный парик венчал большую голову. Дорогой плащ, с вышитым золотом и серебром орнаментом, перекинутый через левое плечо на ассирийский манер, спускался на спину. На мощных ногах красовались дорогие сандалии, украшенные золотыми бляшками. Лицо строгое, скуластое, но красивое с правильным прямым носом и большими карими глазами, над которыми нависали густые черные брови.

– Неужели сам Хармхаб? – удивился Амени.

– Его невозможно ни с кем спутать! – Не дожидаясь, пока корабль причалит, Хеви спрыгнул на набережную, мощенную ровными каменными плитами, и бросился в объятия Хармхабу.

– Да не жми ты так, – хрипло засмеялся тот. – На нас народ смотрит.

Хеви отпустил его, и, соблюдая традицию, поднял согнутую в локте правую руку с открытой ладонью:

– Мир тебе, брат.

Хармхаб ответил тем же:

– Живи вечно! – И поинтересовался: – Как путешествие?

– Прошло спокойно, – ответил Хеви.

– Я вижу, ты держишь себя в строгости: живота нет, руки крепкие как в юности.

– Нехсиу не дают расслабляться, – вздохнул Хеви. – Куши сейчас, как пещера со змеями, только успевай усмирять непокорных.

– Наслышан. – Хармхаб с пониманием покачал головой. – Ты заглянул в Нэ?

– Да. Виделся с братьями.

– Я давно не был в Нэ. Как там в нашем родном городе?

– Если честно – не очень… Превращается в помойку. В опустевших храмах обосновались пришлые лабанцы да аккадцы. Кругом грязь и немытые рожи торговцев.

Хармхаб сжал кулаки, но ничего не произнес. Его мужественнее лицо лишь на короткий миг подернулось гневом.

– А здесь, я смотрю, возвели самый прекрасный город во всей вселенной. Да так быстро! Вам позавидовал бы даже великий строитель Имхотеп37. Его творения меркнут, по сравнению с красотой и величием, которое я вижу здесь.

– Не оскорбляй дух Имхотепа, – погрозил ему пальцем Хармхаб. – Великий строитель творил из камня, а этот город выстроен из глиняного кирпича да небольших блоков песчаника. Все великолепие – сплошная штукатурка. Скоро сам убедишься. Пойдем в мой дом. Я приказал в честь твоего прибытия открыть кувшин старого вина и заколоть быка.

– Постой же. Мне надо передать казначеям груз. Я привез золото, черное дерево, диких животных, шкуры, слоновую кость.

– Я уже распорядился: писцы все примут, – успокоил его Хармхаб.

– Со мной еще три сотни кушитских лучников.

– Мои помощники разместят их в городе. Да я вижу, с тобой прибыло то, что дороже всего золота в мире! Кто эти молодые люди? Неужели твои сыновья?

– Как приказал правитель, со мной приплыли все пятеро.

– Дай взглянуть на молодцов. Как повезло тебе! Сыновья! – разве может ждать настоящий мужчина лучшей награды от жизни! А у меня родятся одни девочки, – вздохнул он. – Постой! Я вижу четверых. А где пятый?

– Амени, старший, – Хеви положил руку юноше на плечо.

– Не может быть! Сколько же ему лет?

– Он скоро встретит пятнадцатый разлив Хапи.

– Пятнадцать? – откровенно удивился Хармхаб. – да он почти с меня ростом, и плечи немного уже моих. А взгляд у него – взгляд ястреба, а не птенца.

– Амени сражался вместе со мной против нехсиу. Еще, он убил льва. Кушиты говорили, что в того зверя вселился дух Сехемет. Но Амени вышел победителем.

– Да ты привез героя! – удивился Хармхаб. – Расскажешь мне все потом подробнее. А сейчас, прошу в мой дворец. Я прикажу подать носилки.

– Нет, – покачал головой Хеви. – Я лучше пройдусь пешком.

– Я тоже не люблю носилки, – признался Хармхаб. – Вот, колесница – это для настоящих мужчин! Мне подхалимы из Ашшура38 недавно подарили чудесную легкую колесницу с парой резвых коней. Я тебя потом обязательно прокачу. Бежит так, что дыхание перехватывает.

Они направились к городу. За ними пристроились слуги с опахалами. Но пришлось остановиться и пропустить процессию. Десять здоровых маджаев несли носилки, в которых восседала только что прибывшая правительница Тейе. Следом шествовали важные вельможи.

– Чтоб мою печень сожрал крокодил, если та цветущая лилия не твоя красавица Нефтис! – воскликнул Хармхаб, заметив рядом с Тейе в носилках супруга Хеви.

– Ты ее узнал?

– Она нисколько не изменилась. В моей памяти все осталось как на картине рисовальщика, хотя прошло много лет. Я до сих пор помню ее в чудесном нежно-розовом платье из тончайшего льна. Дочери Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет вывели ее из дверей Большого Дома. Она напоминала распустившийся бутон лотоса, и не было вокруг никого прекрасней. Под ноги бросали цветы. Вокруг все заблагоухало. Тогда ты подошел к ней, назвал сестрой и на руках унес в свой дом.

– Давно это было! – вздохнул Хеви. Когда процессия исчезла в стенах города, он спросил: – Почему ты не пошел встречать правительницу?

– Там и без меня хватает подхалимов, – кивнул он в сторону длинной вереницы вельмож, пестрым хвостом тащившихся за носилками старой повелительницы. – И потом, кто бы тебя тогда встречал? Ты мой друг, нет – брат. Мы не виделись с тобой уже больше десяти разливов. Не мог я тебя не встретить. Что бы ты обо мне потом подумал?

Поднявшись по вымощенному булыжником склону, они оказались перед входом в город. Их остановил старший рисут Хармхаба, поклонился и настойчиво произнес:

– Носилки для главнокомандующего и его гостя. Нельзя таким высоким сановникам пачкать ноги о мостовую.

– Мы воины, а не изнеженные писцы из архива, – рассердился Хармхаб.

– Все равно, – не отступал старший рисут. – Я не могу позволить, чтобы мой господин ходил пешком, как простой стражник.

– Вот пристал, – развел руками Хармхаб. – Тогда велел бы подать мою колесницу.

– Господин забывает, что по улицам священного города каждый девятый день, когда все забывают о делах и помнят только о Йоте, запрещено ездить на колесницах.

– Придется дальше следовать в носилках, – пожал плечами Хармхаб. – Таковы правила.

Наместник Куши и главнокомандующий уселись на подушках под просторным балдахином. Восемь слуг подняли носилки и плавно понесли по улице. Амени переступил границу города… словно оказался внутри изящной шкатулке. Все здесь выглядело строго и ровно. Стены домов пестрели росписями. Все деревья аккуратно подстрижены. Дорожки выметены идеально. Кругом колонны, украшенные пестрым орнаментом.

Вскоре они очутились перед воротами, украшенными резьбой. Пройдя