Навеки не твоя - Эмили Уибберли

Но Энтони отводит глаза.

– Спасибо, Меган. Мне надо работать.

Он выходит в ресторанный зал, и я остаюсь в кухне, испытывая непонимание и обиду. Я только что преподнесла Энтони симпатичного ему парня на блюдечке с голубой каемочкой и хлебными палочками. А вместо того, чтобы это принять, Энтони предпочел уйти прочь. Я резко распахиваю заднюю дверь кухни и пинаю ногой гравий по дороге к своей машине.

Я достаю ключи, и тут слышу, как Энтони меня зовет. Он все еще в своей дурацкой шапочке, что меня смешит, но вдруг мне уже не смешно, потому что весь страх, что я видела в его глазах ранее, теперь исчез, и вместо него – злость.

– Вот поэтому я тебя и избегал. – Он направляется ко мне, но вдруг останавливается посреди парковки, будто не хочет подходить слишком близко. – Я знал, что ты что-нибудь такое выкинешь. Ты просто не можешь не вмешиваться в мои отношения. Я знаю, что ты ворвешься в любую романтическую историю с шашкой наголо, но я – не ты. Я не могу торопить события.

Я не в настроении для нравоучений.

– Почему нет? Тебе он нравится. Я думаю, что ты нравишься ему, но ты никогда не узнаешь, если не попробуешь.

– У него был миллион возможностей со мной поговорить, – мрачно отвечает Энтони, – чтобы разъяснить то, о чем ты только догадываешься. Если он этого хочет, то пришел бы ко мне.

– Это так не работает, – я почти кричу. – Было бы здорово, если бы работало, но заполучить парня своей мечты – это сложное дело. Ты не можешь ожидать, что все само случится, если ты сам не предпримешь ничего. Если тебе он нужен, делай что-то для этого. – Я знаю, что задела его за живое, потому что его лицо мрачнеет. – Не бойся этого, – продолжаю я уже мягче. – Единственный расклад, при котором это точно не случится, это если ты ничего не сделаешь.

Он все еще молчит. Я сделала все, что могла.

– Мне пора домой, – говорю, вынимая ключи.

Я сажусь в машину и поворачиваю ключ в зажигании. Так как окна машины закрыты, я едва слышу слова:

– Он правда посмотрел на меня дважды?

Я открываю окно.

– Да, и с надеждой, – киваю я.

– Ну тогда… – Он кладет руки в карманы. – Я бы мог его пригласить на карне асада.

Мои губы начинают расползаться в улыбке.

– Что?

Энтони возвращает мне легкую усмешку и кивает в сторону «Вероны».

– Ни пуха ни пера, – говорю я ему.

Когда я выезжаю на шоссе, то в кои-то веки благодарна, что папа с Роуз уезжают в Нью-Йорк, потому что я придумала, чем занять завтрашний вечер. Я последую своему же совету.

Я потратила много сил, чтобы так нарядиться.

Я подыскивала платье в шкафу почти час, но ничего не подходило. И только вспомнив о платье подружки невесты со свадьбы Роуз, я поняла, что нашла идеальный вариант – бледно-розовое, облегающее, с кружевами по вырезу. Оно мне до середины бедра, и я подобрала к нему черные ботильоны в заклепках и серьги с перышками, чтобы не выглядеть слишком уж по-девчачьи.

Потому что на сегодня у меня есть план. Уилл приходит в гости, и мы займемся сексом в первый раз. Я не собираюсь ждать, пока он определится со статусом наших отношений. Я хочу насладиться каждым элементом этого, чем бы оно ни было, пока могу, и хотя я не могу сказать, что люблю его, а наши отношения продлились куда меньше, чем мой роман с Тайлером, я не позволю этому встать у меня на пути. Зачем? Я почти что взрослая. Я не девственница, я уже занимаюсь сексом. У этого романа стремительно истекает срок годности из-за кое-кого по имени Алисса, и я хочу познать эту близость с Уиллом. Что с того, если придется перепрыгнуть через пару ступенек?

К восьми часам я уже внизу, с бронзовыми тенями для век, делаю то, о чем каждая девчонка мечтает в пятничный вечер, – читаю «Ромео и Джульетту» на диване. Папа с Роуз уехали в аэропорт этим утром, Эрин у тети, и дом в моем распоряжении.

Я закатываю глаза, прочитав уж слишком сентиментальное заявление Джульетты. «Эта почка счастья готова к цвету в следующий раз». Эта пьеса совсем не годится, чтобы отвлечься.

Звонок в дверь спасает меня от нытья Джульетты. Я вскакиваю с дивана и задерживаюсь на секунду, чтобы поправить прическу. Я подхожу к двери в полной уверенности, что выгляжу великолепно. Открываю ее, и передо мной стоит Уилл.

«Хотя нет». Он только что поднял планку великолепия на новый уровень.

На нем куртка из потертого денима, надетая поверх простой белой футболки с V-образным вырезом, и он подвернул штанины облегающих черных джинсов над «Тимберлендами». Руки его небрежно держатся за карманы, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него прямо на пороге.

– Привет, – говорит он, и мой пульс ускоряется, – я подумал, что тебе может пойти на пользу отдых от «Ромео и Джульетты», – он поднимает диск с фильмом «Влюбленный Шекспир», – в компании «Ромео и Джульетты».

Я смеюсь и закрываю за ним дверь.

– Два красивых Уильяма в один вечер? Кажется, я краснею.

Он недоверчиво поднимает бровь:

– Я еще никогда не видел, чтобы ты краснела.

– Значит, мало стараешься, – говорю я через плечо, проходя дальше в гостиную. Я дошла до лестницы и обернулась – и увидела, что он сидит на диване. Вместо того, чтобы пойти за мной. «Оуэн прав, он действительно не знает, что делать». Я напоминаю себе, что он, вероятно, никогда еще этим не занимался.

– О, – говорю я невозмутимо, – а я подумала, что мы будем смотреть на моем ноутбуке наверху.

– Почему? – Уилл озадачен. – Тут же экран больше.

«О господи».

– Я подумала, что мы посмотрим на кровати, – разъясняю я с многозначительным взглядом.

У него уходит секунда на размышление, но потом в глазах загорается огонек, и он вскакивает с дивана.

– А. Ну да. Конечно. Хорошая идея. Отличная идея.

«Наконец-то!» Улыбаясь себе под нос, я веду его наверх. Он молчит всю дорогу. Я замечаю, что, пока я включаю кино на своем ноутбуке, он бесцельно топчется в центре комнаты. Руки снова в карманах, он бредет к моей книжной полке – которая находится на противоположной стороне комнаты от кровати.

– Это из «Сурового испытания», – говорю я, кивая на фотографию труппы на полке, которую он изучает. – Весной в девятом классе. Это первая постановка для меня в роли помощника режиссера.

– Я помню, – отвечает он, все еще стоя ко мне спиной. – Я был в труппе.

– Не может быть.