Все для тебя - Лидия Лукьяненко

А сейчас, после нескольких дней абсолютной свободы в другом городе, среди чужих людей, она вдруг поняла, что жизнь, которую она ведет, в конце концов убьет ее, уничтожит как личность. Она не может, да и не хочет рассказывать детям о преимуществах здорового питания, потому что сама питается только бутербродами. Не может говорить о преимуществах социалистического строя, потому что не верит в этот строй. Не может заставлять их учить Устав комсомола, потому что сама не учила его и забывает платить комсомольские взносы. Но что поделаешь, если иначе нельзя!

Она ощущала себя в душе декаденткой, она любила стихи Гумилева больше, чем Симонова. Она чувствовала в себе потребность высказывать свои, а не повторять чужие мысли. И она хотела любить того, кого хочется, не испытывая при этом угрызений совести.

Наташа сидела одна в полутемном теплом купе вагона, смотрела на уплывающий зимний пейзаж и тихо плакала. Она подъезжала домой, к своей жизни, своим ученикам, к своей дикой и нелепой любви. И теперь уже не могла не думать о нем. Ну почему ей суждено было полюбить именно сейчас и именно его? Почему воспоминания об их редких разговорах и невинных прикосновениях так сладки и так мучительны? Почему она видит в своих снах подростка, а не взрослого парня, в любви к которому не было бы ничего предосудительного?

Поэтому возвращение домой не радовало ее. И пробыла она у Ксюши меньше, чем собиралась. Долгожданная встреча с подругой оставила в душе тягостное чувство. Ксюша вышла замуж за Дениса Сидоренко, того самого, которого они сделали подопытным кроликом в своих экспериментах. Судьба снова свела их. И Ксюша, полная раскаяния и жертвенности, не оттолкнула его. Денис действительно служил в Афганистане и был контужен. Он стал нервным и пьющим. Но Ксюша считала, что это ее крест и она вытянет его, получив таким образом отпущение грехов. Ксюша ждала ребенка и терпела унижения от своего благоверного. Трезвым он был еще сносным, но стоило ему выпить…

На Новый год он подрался с приятелем, тоже бывшим афганцем. Жены едва растащили их, и им же еще и досталось. Потом он захрапел, а они всю ночь проговорили в кухне, сидя среди битых стаканов и грязных тарелок. Наташа так и не смогла понять мотивы, побудившие Ксюшу к этому браку. Она не любила Дениса. Сердце ее было разбито той старой неразделенной любовью.

— Так зачем ты живешь с ним?

— Он без меня пропадет.

— Ну и пусть. Ты же с ним несчастна!

— А что есть счастье? Родить сироту без отца? Чтобы все пальцем на него показывали? А Денис упадет пьяным в сугроб и замерзнет. Это он из-за меня стал таким. И я в ответе за него.

— К чему эти громкие слова? Свинья всегда грязь найдет. Захотелось ему пить, вот он и спивается. Ты-то тут при чем?

— Нет, это моя вина, — только и твердила она. — Он, когда трезвый, очень хороший!

Наташа увидела, какой он хороший. На второй день, протрезвев, он послонялся по дому, а когда Ксюша ушла в магазин, попытался приставать к Наташе. Она сразу же собралась домой. Наташа бессильна была помочь подруге, которая словно помешалась на своей жертвенности. О себе Наташа рассказывала уже безо всякой охоты, но и ничего не приукрашивая. К ее удивлению, Ксюша отнеслась вполне серьезно к ее переживаниям по поводу преступной любви.

— Значит, это твой крест, — подытожила она.

Наташа только вздохнула в ответ: чокнулась подруга на этих крестах. Ксюша всегда была человеком крайностей: раньше циничной до неприличия, а теперь богобоязненной не в меру. Наташа перестала изливать ей душу, а после навязчивых ухаживаний Дениса хотелось и вовсе забыть к ним дорогу.

Но и возвращение не сулило ей радости. Снова эта каторга. За полгода работы в школе три светлых пятна: вдохновение на уроках литературы, Сережа и новогодний бал. Раньше казалось: это так много, что можно терпеть все остальное.

А если не терпеть? Если убрать то, что мешает?

Уйти из школы, найти работу по специальности, но не учителем, а где-нибудь в редакции, в журнале, в научном институте, да мало ли где! Проверить себя временем. Действительно, что такое — четыре года! А потом можно встречаться с Сережей в городе, где их никто не знает. Превратить свою жизнь в один большой светлый праздник, а не в череду унылых дней, от одного школьного звонка до другого…

Но все это были одни мечты. Началось новое учебное полугодие, с его требованиями, повышенными обязательствами и нудными учительскими обязанностями. Одно она решила твердо: доработает этот год и уйдет. Непременно уйдет. От этого у нее улучшалось настроение всякий раз, стоило лишь подумать о своем решении. Завуч распекала ее за плохую успеваемость класса, но, как только Наташа говорила себе: «Скоро-скоро я уволюсь», ей становилось легче и выволочка Елены Степановны уже не приносила столько огорчений. Ученики доводили ее, она замолкала посреди урока, садилась и думала: «Скоро все это закончится». Директриса корила за опоздание, а она представляла, что уже лето и она больше не работает в школе.

Однако проститься со всем этим ей пришлось гораздо раньше, чем она ожидала. И вовсе не так, как хотелось бы…

За ней стали ухаживать сразу два молодых учителя, причем делали это открыто, никого не стесняясь. Наталья Анатольевна и Наталья Викторовна их не интересовали, все свое внимание они дарили только ей. Этим можно было бы даже гордиться. Еще бы! В нее влюбились сразу двое, причем весьма недурных собой молодых человека. Девчонки-старшеклассницы млели в их присутствии, следя за ними ревнивыми взглядами. Учителя с интересом наблюдали, что же из всего этого получится, кого, в конце концов, выберет Наташа, а она, как назло, медлила и старалась не давать никакой пищи для сплетен. Но разве для сплетен всегда нужна пища?

И поползли слухи, нелепые, но правдоподобные, то про одного, то про другого. Получалось, что Наташа — эдакая кокетка-сердцеедка, сталкивает, ссорит ребят ради удовлетворения своего тщеславия. Не может быть, чтобы они без ее поощрения…

А Наташа просто не знала, как поступить в такой ситуации. Даже в их дурацких экспериментах не было такого, чтобы двое сразу! У нее не было опыта подобных отношений, а поскольку она воспринимала все слишком серьезно, то пыталась найти единственно правильный выход. Самое простое решение, которое ей подсказывало собственное сердце, — отвадить обоих, объяснив, что она не любит их. Но этот, казалось бы, такой простой шаг сделать было не так легко.

Сначала они только провожали ее домой, помогали в кабинете, вместе с ее седьмым классом ходили на экскурсии и в театр, так что в помощи Стеблова или Аистова необходимости уже не было. Сережа реагировал на это спокойно. Он дружил с Залесской. Стеблова все чаще видели в обществе Ермаковой. Все шло своим чередом, и все жили своей жизнью. Один только раз Наташа испытала подзабытое уже чувство ревности. Женя Залесская, которая после того памятного вечера относилась к ней враждебно, с нескрываемой неприязнью, после уроков что-то громко приказала Аистову, подчеркивая свою власть над ним. И Сережа ничего не ответил, не одернул ее. Но вернулся в класс, когда Наташа осталась одна.