Любовь - слепа - Джи Спот

оружием? Эскорт?

Палату оглашает громогласный хохот.

— Пи*дец ты гений… Хотя, а я мог бы… С моим то размером, — он лукаво подмигивает мне. — У нас это наследственное…

Чувствую, что щёки заливает краска.

— Не лезь к моей девушке! — цедит Матвей сквозь зубы, на щеках у него угрожающе играют желваки. Улыбка тут же сходит с лица младшего брата.

— Бро, да я рофлю. Я никогда… если ты об этом…

— Не лезь, понял?! — но кажется, можно было и не повторять, мальчишка понял с первого раза.

Моё сердце стучит где-то в горле и я вообще слабо понимаю, что происходит.

— Да понял… Это шутка бл*ть!

— И не уходи от темы. Где ты подрался?

Макар обречённо стонет:

— Ты такой душнииииилаааа…

— Где?! — Матвей уже почти орёт.

— На ринге, — выдыхает Макар и откидывается на подушку, прикрывая глаза.

— Ты совсем е*анутый?!

— Мот, смени тон, или будешь послан на *уй…

— Ты понимаешь, чем это могло закончиться? — стонет Матвей, проводя ладонями по лицу, будто стараясь снять напряжение.

— Понимаю, — вздыхает парень.

— У нас один отец… Может случиться, — он сжимает челюсти до скрежета зубов. — Непоправимое…

— Это мой выбор… Не о чем говорить, — Макар упрямо поджимает губы.

— Выбор — у*андошить себя, не пожив толком?.. О*уенный выбор…

— У тебя тоже был выбор и ты его сделал… С х*ра ли мне запрещаешь? — фыркает парень.

— И жалею об этом каждую секунду своей ебаной жизни, — последние несколько слов даются Матвею не просто.

Я же готова провалиться сквозь землю от этого накала страстей. Это похоже на битву Годзиллы и Конга.

— Матвей, я, наверное, выйду, — тихо мямлю я, мечтая завладеть мантией-невидимкой.

Матвей немного смягчается:

— Прости за эту сцену. Он по другому не понимает. Если не трудно, подожди в коридоре….

— Нет уж, останься. Познакомься с настоящим Матвеем… Как тебе? — вмешивается младший брат.

— Да, я такой! Вернее, и такой тоже! Не строй из себя обиженку…

Вижу грустный взгляд Макара и сердце моё рвется на части. Теперь я знаю, что он рискует жизнью на ринге, чтобы добыть денег на операцию для брата. Но самое печальное, то, что его жертва не будет оценена. Матвей не пожелает этой жертвы… Никогда…

— Ребят, можно я скажу своё слово? — неуверенно вставляю я.

Они поворачиваются ко мне и замолкают.

— Давайте поговорим спокойно. Какой толк в ссоре, она ничего не изменит.

— Что ты предлагаешь? — спрашивает Матвей уже более спокойно.

— Попробуйте для разнообразия просто поговорить, без криков и обвинений, — предлагаю я.

— Эммм. Ну ладно… Для разнообразия можно, — смягчается Матвей. — Мак, ты понимаешь, почему я так реагирую? — обращается он к брату.

— Да, бро, ты боишься, что я склею ласты. Но я же проверялся, всё нормально, никаких отклонений.

— Удары по голове могут спровоцировать болезнь, — стонет Матвей.

— Мот, меня так избили не на ринге… А уже после боя.

— Кто? — тон Матвея сразу меняется с агрессора на защитника.

— Я надрал задницу одному у*бку и его ссаные фанаты выцепили меня возле машины. Шайка пи*оров, пятеро против одного. Но парочке я точно сломал носы, за это они меня и отпи*дили так сильно…

— Надо было заявить в полицию…

— И что это даст? Мусорам по*уй на таких как я… Никто не будет этим заниматься, — отчаянно защищается Макар.

— Для чего тебе нужно всё это?

— Нужно и всё…

— Ну вот, опять ты упёрся…

— Бро у меня есть одна цель, я не успокоюсь, пока не добьюсь своего…

Матвей на несколько мгновений замолкает, а потом его лицо озаряет искра понимания.

— Ты опять за старое? — спрашивает он.

— Ты о чём?

— Об операции…

В воздухе повисает молчание. Макар бросает на меня взгляд полный отчаяния, но я не в силах протянуть ему даже соломинку.

— Да, — обречённо отвечает Макар.

— Господииииии… Какой же ты идиот… — голос Матвея дрожит и вибрирует, я понимаю, что он вот-вот заплачет.

— Ну и х*й с ним, бро, да я идиот. Но ты моя единственная семья… И у тебя будут глаза!

Он смотрит на меня и его лицо озаряется.

— Бро, ты должен увидеть её… Клянусь… Ты должен.

Чувствую как дрожит нижняя губа. Матвей садится на край кровати и нащупывает руку брата, сжимая её до белых костяшек. Я понимаю, что он не может сейчас ничего сказать, не выдав поступивших слёз. Вместо слов он утыкается лбом в грудь брата, а тот обхватывает его широкую спину руками и похлопывает по ней.

— Бро, всё будет хорошо. Со мной… и с тобой… Мы это сделаем. Ты должен увидеть свою малышку, она нереальная, — бормочет Макар, явно испытывая неловкость от такого эмоционального момента.

Понимаю, что сердце моё сейчас стучит быстрее совсем не от смущения, а от его взгляда и его слов…

"Боже, я ему точно нравлюсь…"

У меня сейчас одно желание — скорее сбежать отсюда, чтобы не ловить на себе этот обжигающий взгляд, которого мне так не хватает с Матвеем. Но побег выдаст меня с головой и чтобы хоть как-то скрыть свою реакцию я достаю телефон и бессмысленно вожу пальцем по экрану, заходя в разные соцсети.

— Если я сделаю эту грёбаную операцию, ты перестаешь рисковать здоровьем? — тихо спрашивает Матвей.

— Бро, я наверное никогда не перестану рисковать… Но ринг оставлю. В этом просто не будет смысла. Я не фанатею от того, как меня пи*дят…

— Ладно… Я соглашусь, гипотетически… Но ты скажи? На ринге ты сколотил шесть лямов?…

Макар ищет ответ в моих глазах. Я поднимаю палец вверх.

— У меня есть примерно пять лямов… Ещё один лям можно найти. Я пошарю по фондам, нароем я думаю…

— Это пи*дец. Ты не представляешь, какой ты геморрой на моей престарелой заднице, — с болью в голосе усмехается Матвей.

— Круто, для брата я всего лишь боль в очке… Прости что небо копчу, х*ле…

— Не мели чушь…

— Ладно, гости дорогие… Не пора ли вам уёбывать? Я буду топить еб*ло, — ненавязчиво просит нас уйти Макар.

— Вот уродец! — мягко рычит Матвей.

— Кстати, Линча, классные тефтельки, — Макар трогает свою грудь пальцами, там где под рубашкой соски. — И эти тоже…

Матвей делает замах чтобы дать ему оплеуху.

— Эй, бро, у меня сейчас в башке кисель… Не забывайся…

— Ладно, сучёныш, живи пока! Мы пошли.

— Линча, спасибо что заглянула… И за обед, тоже… Ты заходи без этого, если что….

И опять этот обжигающий взгляд, от которого хочется поскорее скрыться. Глядя на Макара, дерзкого, бескомпромиссного, упёртого несложно представить, о чём говорил Матвей когда вспоминал себя до операции.

— Пока, Макар, выздоравливай скорее, — тихо прощаюсь я.

— Даже не обнимешь калеку?