Анна Ярославна. Русская королева Франции - Валерия Добрава

Анна уже несколько раз взбегала в бывшую комнатку своего мужа, чтобы выглянуть в окошко.

– Да не суетись ты так, – успокаивал жену Рауль. – Приедут твои гости дорогие, когда придет время. Они же не по воздуху летят, а едут по нашим ухабам и кочкам с маленьким ребенком. Вот и не спешат.

Анна тяжело вздыхала и снова спускалась на кухню вдыхать соблазнительные ароматы кушаний, приготовленных Жоржеттой. Та тоже ворчала и волновалась.

– Остынет же все. Этот суп из белых грибов нужно есть горячим и исключительно свежеприготовленным. Я не могу его тысячу раз подогревать.

– Знаю, знаю, Жорж…

И Анна вышла в сад, чтобы успокоиться. Прошел уже год со дня ее венчания с Раулем. Жизнь с ним была именно такой, как она себе представляла. Непростой. Не такой, как с Генрихом. Король был человеком уступчивым и во всем безоговорочно доверял супруге. Он не любил спорить и предпочитал просто закрывать глаза и позволял ей все делать так, как ей хотелось. Рауль был другой. Гордый. Неуживчивый. Требующий полного подчинения себе и своим прихотям. Но у Анны было одно преимущество – муж безумно любил ее. Каждый их спор заканчивался примирительными поцелуями. Рауль не мог прожить без своей жены и часа. Если он куда-то уезжал по делам, то вскоре возвращался, словно притянутый какой-то невидимой нитью.

– Ты приворожила меня, – в шутку говорил он Анне. – Моя золотоволосая колдунья!

Одно омрачало их безоблачное счастье. Алиенора, не получившая по очередному своему требованию золота, пожаловалась на бывшего мужа римскому папе Александру II. Он приказал провести архиепископам расследование сего дела. Несколько месяцев люди в черных сутанах сновали по всему замку и окрестностям, а потом вдруг исчезли. И вот на днях стало известно окончательное решение – брак их признали недействительным, Раулю было приказано оставить Анну и вернуться к жене Алиеноре. В противном случае ему угрожали отлучением и адскими муками. Рауль весьма спокойно принял это известие.

– Ничего другого я и не ожидал. Еще когда я ездил просить развода, я понял, что мне их не переубедить. Их можно только купить, но столько золота нет даже у самого короля.

– Неужели ты не боишься адских мук?

– За короткие годы жизни в раю с тобой, моя любимая, я готов оставшуюся вечность гореть в огне.

Анна закрывала лицо руками.

– Нет-нет, не говори так!

– Успокойся, милая. Они не решатся на крайние меры. Они просто пугают.

Но, говоря так, Рауль уже знал, что будет отлучен. Номинально римским папой был Александр II. Но заправлял всеми делами кардинал Гильдебранд. Этот праведник боролся за чистоту нравов в монашестве и был непримирим в мирских делах.

Рауль посмотрел в окно на гуляющую по саду Анну. В воздушном платье, тоненькая, как тростинка, с уложенными вокруг головы косами, она казалась совсем юной и беззащитной.

– Ради тебя, милая, я готов претерпеть какие угодно муки на том свете.

Наконец у парадных ворот раздался грохот подъехавшей процессии. И Анна убежала встречать гостей.

– Агнесс!

– Анна!

Подруги обнялись и поцеловались. Они вглядывались друг в друга проницательным взором, отмечая, что вот здесь появились новые морщинки, еще несколько седых волосков, усталость в глазах – то, что не видит никто, кроме самых близких людей.

– Где же мой маленький внучок?

Из повозки с трудом вылезла дородная кормилица и передала Анне малыша, счастливо дрыгающего ножками и доверчиво протягивающего ручки к красивой даме.

– Симон, как ты вырос! – восторгалась Анна. – Какой тяжелый стал.

Женщины направились в замок.

– Пойдем, я все тебе покажу. Но сначала – накормлю. Потому что наша повариха – сущий тиран. Она готова убить меня за остывшую тарелку супа. Пойдем, сейчас сама все увидишь!

– Я вижу, что ты счастлива здесь, дорогая, – говорила Агнесс, с восторгом осматривая галерею с картинами предков. – Я бы не смогла жить в таком мрачном и огромном доме. Со всеми этими людьми, смотрящими на тебя со стен. Бррр, прям мороз по коже, словно они оценивают – подходишь ты им или нет.

– Ну что ты выдумываешь? – рассмеялась Анна. – Что за детские страхи?! Это просто картины. Некоторые мне даже нравятся. Например, вот Гуго, дед Рауля, по-моему, весьма милая личность. Кстати… Ко мне собираются проездом заглянуть малыш Гуго и Готье.

– Ох, Анна, твой Гуго уже давно не малыш. Перестань его так называть, иначе он будет стесняться.

– Ну не буду. Это я так при тебе. Я его, наверное, и не узнаю, так он изменился. Мне еле удалось заманить к себе Готье. И то, только с обещанием, что Рауля здесь не будет – не хочет нам мешать, видите ли, наслаждаться своим семейным счастьем.

– Нда… – Агнесс, в отличие от своей подруги, давно подозревала об истинных чувствах епископа к королеве. – Я согласна, что ему не стоит приезжать.

– Это почему? – Взвилась Анна.

– Раскрой глаза, дорогая. Ты никогда не видишь того, что происходит у тебя под носом. Все витаешь где-то там в своих фантазиях. Всегда считала, что излишняя образованность и увлеченность книгами до добра не доводит. Готье влюблен в тебя! Как мальчишка! Он потому и приезжать не хочет, чтобы не видеть счастливого соперника. Это будет выше его сил. Если королю он не уступить тебя не мог… Этого требовал от него сам Бог. Ты была заранее предопределена Генриху, то тут совсем другая ситуация. Ваш брак не одобряет церковь и папа римский, а значит, и сам Бог. Послушай меня, Анна, не мучай своего друга. Пусть едет себе мимо, куда он там собирался. В Париж, в Орлеан…

Анна, ошеломленная, села в кресло, заботливо подвинутое ей Агнесс.

– Не может быть! Неужели я настолько слепа?! Мой друг, мой учитель… Как же мне теперь быть?! Я так долго уговаривала его навестить меня, что теперь не могу вот так взять и сказать, чтобы он не приезжал. И Гуго… Они вместе… О, как же так? Почему ты мне раньше ничего не сказала?

– А что бы ты сделала? Страдала бы от собственного бессилия ответить на чувства другого человека, которого ты уважаешь, ценишь и любишь, но не так, как ему хотелось бы, не как мужчину?! Ты и так слишком много думала о других. Пришла пора задуматься о себе. И хорошо, что ты это сделала. Я вижу, как ты светишься. Этот мужчина сделал тебя счастливой. Да, ты была счастлива с Генрихом. Но не так, как сейчас. То было вынужденное счастье.

– Нет, Агнесс, ты не права. Я по-настоящему любила Генриха. Я не была в него влюблена, но он стал моей частью. И он до сих пор со мной, в моем сердце, – Анна прижала руку к левому боку. – И наши общие дети – это продолжение нас в этом мире.

Их беседу прервало появление Рауля. Он радушно поприветствовал Агнесс, как старую знакомую, хоть и не знал ее почти.

– Добро пожаловать в наш дом. Друзья моей жены – мои друзья.