Летящая по волнам - Елена Сантьяго

– Садитесь!

Округлое лицо мисс Джейн заметно порозовело от работы у костра; ее ситцевое платье пропиталось пóтом и плотно облегало тучное тело.

– Попробуйте мясо, пока оно не исчезло в прожорливых мужских глотках!

Матросы, которых Дункан отправлял валить лес, обедали снаружи, возле открытой летней кухни. Человек двенадцать сидело на грубо сколоченных скамьях, в дыму заваленного листьями костра, над которым коптились мясо и рыба. Этот способ приготовления они позаимствовали у местного населения, аборигены называли его «буккан». Так готовили вкусные мясные и рыбные блюда. Мореплаватели переняли этот метод у жителей Антильского архипелага еще много лет тому назад.

Люди Дункана сами добывали себе пропитание: отправлялись на корабельной шлюпке рыбачить, в лесах стреляли из арбалетов в диких свиней. Фрукты, овощи и мелкий рогатый скот им привозили аборигены, которые иногда приплывали по реке в бухту на своих каноэ. Батат, бобы, ананасы, орехи и кукурузу индейцы обменивали на безделушки: пару пуговиц, кусок полотна, пригоршню гвоздей или бисерин. Моряки никогда не забывали принести часть еды мисс Джейн, перед домом которой разбили лагерь и чьими мостками пользовались как причалом. Они регулярно снабжали ее мясом и рыбой, получая взамен достаточно эля, который хозяйка варила сама.

Джейн Дуглас, вдову уэльского торгового капитана, несмотря на ее сорок лет и полноту матросы называли просто «мисс Джейн». Все любили ее за веселый характер и энергичность. Ее услужливость и гостеприимство не знали границ, а великодушная заботливость, с которой она приняла Дункана, Элизабет и остальных, просто поражала. Джейн Дуглас настояла, чтобы Элизабет и дети перебрались к ней в дом. Ее собственная дочь в прошлом году умерла от лихорадки, и мисс Джейн радовалась тому, что в ее обители снова кипит жизнь. В двух спальнях своего рубленого дома она обустроила место для Элизабет и детей. Дункан, Эдмонд и остальные мужчины спали во временных хижинах, которые построили неподалеку. У Деирдре, Анны и Фелисити был собственный маленький деревянный дом. У всех, таким образом, был кров над головой, всем было хорошо у мисс Джейн. Женщина не преминула окружить Элизабет заботой, чтобы та как можно скорее оправилась после тяжелых родов. Хозяйка получала соответствующее вознаграждение, но часто напоминала о том, что готова оказать помощь и безвозмездно.

Дом мисс Джейн был расположен в маленькой деревеньке у устья реки, которую переселенцы называли Индейской. У этого места не было устоявшегося названия. Для настоящей общины здесь жило слишком мало людей – стояло всего несколько хижин и мостки-причал.

По сравнению с прежними прибежищами дом, в котором жила Элизабет и ее дети, казался довольно просторным – покойный муж мисс Джейн хотел, чтобы его жене было комфортно. Он был зажиточным человеком – торговал с двумя батраками деревом, что приносило достаточно денег на жизнь. Три года назад мистер Дуглас внезапно умер от апоплексического удара.

Доминика была не похожа на Барбадос. Сюда не приплывали крупные торговцы. Корабли чаще всего бросали здесь якорь по пути из Европы в Карибское море, чтобы пополнить запасы и набить пустые трюмы тропическим деревом.

Тут не было таких обширных плантаций, как на Барбадосе, лишь несколько полей, принадлежащих индейцам. Но на торговле деревом можно было заработать хорошие деньги. Горстка бесстрашных (в основном французских и нескольких английских) переселенцев обустроилась в защищенной от ветров западной части острова. Оттуда они вели торговлю с грузовыми судами, которые становились здесь на якорь. При этом было не важно, какие суда причаливали – французские, голландские, английские или даже испанские, – главное, что мореходы прибывали с мирными намерениями.

Официальный протекторат над островом последние годы переходил от англичан к французам. Однако из-за неудобного побережья и гористого ландшафта остров мало подходил для колонизации. Он не представлял для европейских стран особого интереса. Это был всего лишь перевалочный пункт для кораблей, направляющихся по карибскому маршруту: из Европы в Вест-Индию. Поэтому Доминика представлялась Элизабет тем самым островом, на котором в будущем, как она мечтала, станет жить ее семья. Тут не было чернокожих рабов или измученных ирландских батраков, которых жестокие хозяева заставляли работать на полях. Аборигены Карибского моря облюбовали этот остров и мирно обитали в своих деревнях; также здесь жили и белые люди.

Элизабет сидела вместе с Дунканом за большим столом на веранде дома мисс Джейн. Сначала она поухаживала за мужем, а затем взяла себе с подноса хрустящую жареную рыбу и плошку риса. После этого Элизабет положила еду в тарелку Джонни, который сидел на коленях у Деирдре и ел своей маленькой ложкой. Как всегда, обед был превосходным. Элизабет дважды брала добавку. Пили вино из трюмов «Элизы», свежий эль и холодную родниковую воду. Элизабет охотно утоляла жажду водой, от эля и вина она чувствовала усталость, а этого сегодня ни в коем случае нельзя было допускать. Дункан под столом касался ее бедра. Иногда жена украдкой смотрела на него, и тогда в глазах мужчины мелькали искорки. Страсть закипала в душе Элизабет, и в один миг от прикосновений Дункана желание стало таким сильным, что у нее перехватило дыхание. Как давно она не была в его объятьях!

Пока Элизабет ела, ее муж неожиданно протянул руку под столом и дотронулся до ее колена. Женщина чуть не поперхнулась. Она испуганно огляделась, но никто ничего не заметил. Напротив нее сидели Фелисити и Анна и оживленно о чем-то болтали. Спустя несколько недель после прибытия на остров Анна заметно расцвела. На ее прежде удрученном лице появился румянец, а в глазах – блеск. Анну все еще время от времени охватывала меланхолия, но девушка почти никогда не оставалась одна. Рядом с ней всегда были другие женщины, которые подбадривали ее. Анна постепенно возвращалась к жизни.

Фелисити рассказала ей об ужасных эпизодах своей биографии. После этого они постепенно сблизились. Элизабет с облегчением наблюдала за этой зарождающейся дружбой. И не только потому, что воспринимала этих девушек как сестер. Важно было, что они находят между собой общий язык и будут делить одну каюту во время путешествия на борту «Элизы».

Кузина Элизабет, казалось, испытывала то же самое.

– Дункан, ты уже решил, когда мы отправляемся в путь? Ты ведь скажешь об этом заранее, правда? Нам, и мне, и Анне, нужно еще упаковать вещи.

Дункан задумался. Элизабет заметила, что ее муж не очень-то хотел говорить об этом с другими. Он даже ей еще не сообщил о том, когда собирается отчаливать. Элизабет лишь знала, что это случится скоро. Она понимала, что сама в любой момент могла бы спросить его об этом, но пока что они оба избегали этой темы. Вдруг у нее внутри все сжалось. Элизабет подозревала, что ответ Дункана ей не понравится.

– Через три дня.

Он повернулся к жене, словно просил ее о понимании. Но она лишь опустила глаза. Онемевшими пальцами женщина отодвинула тарелку. Обед, который еще секунду назад казался ей таким вкусным, неожиданно стал совершенно несъедобным.

В кухне Деирдре положила в корзину немного рыбы и кукурузного хлеба и отправилась к хижине Эдмонда. Она не видела, чтобы он ел вместе с остальными. Священник часто сторонился окружающих, грубых мужчин, матросов, которые не желали говорить о слове Божьем. Они подчинялись лишь приказам капитана, за которым пошли бы в самое пекло. Только некоторые из них были католиками, но даже они не считали нужным молиться. Большинству хватало воскресной мессы, однако и она не должна была продолжаться слишком долго.