Америго. Человек, который дал свое имя Америке - Фелире Фернандес-Арместо

рабов, чтобы покрыть издержки. В жуткой тесноте на бортах возвращавшихся судов 32 из них умерли в пути. Но яркие, хотя и зыбкие перспективы гораздо больших богатств в виде россыпей жемчуга, если удастся грамотно организовать его добычу, не говоря уже о других драгоценностях, о которых Веспуччи туманно намекнул, оказались неодолимым соблазном. Путешествие дорого обошлось Америго, ибо он заканчивал поход, будучи болен лихорадкой. Но, как он писал, «я надеюсь с божьей помощью скоро выздороветь, ибо лихорадка не длится долго и меня не бьет дрожь»[163].

В конце своего отчета о первом путешествии Веспуччи утверждал, что ему вот-вот поручат руководство флотилией из трех кораблей для выполнения некоей миссии. Вместо этого мы видим, что вскоре он покидает Испанию и переходит на службу в Португалию. Это никак не задевало его честь; исследователи, как ученые и художники, колесили по миру в поисках покровителей. По словам Веспуччи, его пригласил король Португалии. Так как он был, насколько мы знаем, единственным участником в своем предыдущем путешествии, кто честно сообщил об открытии земли в зоне навигации, приписанной Португалии по договору, это утверждение не кажется невероятным. Более того, сообщение Веспуччи о существовании такой земли было независимо подтверждено португальскими навигаторами в мае 1500 года, когда Педру Алвариш Кабрал, отправившийся в индийскую Калькутту, проник глубоко в Южную Атлантику в поисках западных путей, по которым он мог бы обогнуть Мыс Доброй Надежды и попасть в Индийский океан. В процессе этих поисков он «наткнулся» на Бразилию.

Тем временем для Веспуччи, даже отставляя в сторону манящие огни Португалии, Кастилия становилась проблемной гаванью. В 1499 году волна неприязни к иностранцам накрыла королевство. Одной из жертв стал Колумб, ибо это был год его унижения: «подпавший под обвинения, – писал адмирал, – как никому не нужный чужестранец». Среди пострадавших в Севилье было много генуэзцев. Старый знакомец Америго Франческо да Ривароло был среди тех, кто подвергся штрафам и более или менее произвольной конфискации собственности[164]. Пока Веспуччи находился в своем первом плавании, монархи запретили дальнейшее участие иностранцев в исследовании Атлантики. Этот запрет распространялся и на поход, назначенный на август 1500 года[165]. Предположение, что метили главным образом в Веспуччи – явное преувеличение. Он был посторонним, захваченным событиями гораздо более крупными, причиной которых отдельная личность стать никак не могла.

В этих обстоятельствах Португалия была естественным убежищем. Помогли флорентийские связи. Колония соотечественников в Лиссабоне была более многочисленной и влиятельной, чем в Севилье. Когда Веспуччи унаследовал бизнес Берарди, клиентом последнего был не только Лоренцо ди Пьерфранческо де Медичи. Берарди также представлял Бартоломео Маркиони, крупнейшего флорентийского банкира в Лиссабоне, который помогал в подготовке и финансировании португальских изысканий в Индийском океане.

Итак, ближе к концу 1500 года или в самом начале 1501-го Веспуччи отправился в Лиссабон. Но в каком качестве португальский король принял его на службу, остается неясным. Цель и характер путешествия, в которое он отправился в 1501 году, совершенно неопределенны, кто и как руководил флотилией – непонятно. Разумно предположить, что основная задача состояла в том, чтобы пройти путем Педру Алвариша Кабрала и повторно обследовать землю, названную им Вера Крус – часть того, что сегодня мы знаем как Бразилию. Таково предположение большинства португальских хроникеров, имевших доступ к документам, ныне утраченным. Более того, на обратном пути один из штурманов Кабрала отметил встречу в море (в конце мая 1501 года недалеко от островов Кабо-Верде) с флотилией (на одном из ее кораблей, вероятно, находился Веспуччи), «которую наш король Португалии отправил исследовать новую землю»[166]. Сам Веспуччи докладывал о той же самой встрече Лоренцо ди Пьерфранческо 4 июня и немедленно записал свой вывод, что земля, на которой высадился Кабрал в Новом Свете, была «той самой, которую я открыл для короля Кастилии, только несколько восточнее»[167].

Сейчас этот факт, хотя и никем не отмеченный, выглядит исключительно курьезно. Веспуччи находился в экспедиции, занятой повторным открытием земли, которая уже была открыта Кабралом; и всё же он сообщил о Кабрале своему покровителю так, словно это была новость. Возможно ли, что он не знал о цели собственной экспедиции? Или у него был какой-то важный мотив (который уже невозможно установить), чтобы тревожить своего покровителя открытием, скрывая запоздалость своего отчета? В любом случае вывод Веспуччи, что «его» земля совпадает с землей Кабрала, был верным, хотя и рискованным, поскольку он не мог знать, что побережье тянулось от точки, в которой он покинул его, до точки высадки Кабрала.

В данном случае Веспуччи не утверждал, что он руководил походом. Напротив, в более поздних записках он воспользовался случаем, чтобы осудить неназванного руководителя за проявленную некомпетентность. В другом печатном отчете о плавании, опубликованном под именем Веспуччи, редакторы вставили драматическую интерлюдию, в которой экипаж избирает Веспуччи на замену этому руководителю. Это была, вероятно, фантазия, вызванная очевидным презрением Веспуччи к высшему офицеру. Не выставил Веспуччи себя и как профессионального навигатора. Он проходил по разряду пассажира, как да Мосто в свое время, или как представитель меркантильных интересантов, таких, как флорентийские банкиры в Лиссабоне; очень вероятно, что они материально поддерживали путешествие (ибо основное финансирование для португальских исследований, насколько нам известно, поступало в тот период именно из этого источника). В этот раз, впрочем, когда Америго расчехлял квадрант и астролябию, он делал это более умело, чем ранее, и потому добивался некоторых результатов.

Независимые источники позволяют утверждать, что путешествие на самом деле состоялось. Корабли вернулись, согласно венецианскому послу в Португалии, 22 июля 1502 года. Посол в нескольких строках сумел передать большое число деталей: «Капитан говорит, что он исследовал более 2500 миль нового побережья, но так и не достиг его конца; и он сказал, что каравеллы прибыли гружеными бразильским лесом и кассией; но не добыто никаких специй»[168]. Бразильский лес, обильно росший на побережье, был сырьем для получения красителей. Кассия представляла собой специю или приправу невысокого качества, напоминающую по вкусу корицу; она как будто не росла в регионе, которого достигла экспедиция. Очевидно, посол испытывал чувство облегчения, когда докладывал, что португальцы больше ничего не нашли, поскольку процветание Венеции зависело от привилегии доступа к восточным рынкам Средиземного моря с экзотическими специями, перевозимыми через Индийский океан. Если бы на западном берегу Атлантики их можно было достать проще или дешевле, то Венеция рисковала потерять свой бизнес.

Все остальные наши знания об этом путешествии получены из собственных рассказов Веспуччи и от хроникеров – и, как верят некоторые ученые, от картографов – последние, похоже, очень полагались на его информацию. И как