Рыцарь - Биби Истон

Не рассуждая, я нагнулась, выхватила фляжку из его левой руки и сделала большой глоток. И тут же почувствовала, как эта жидкость разъедает все на своем пути, словно кислота. Я закашлялась, согнулась пополам и скорее отдала проклятую фляжку хозяину. Рыцарь рассмеялся – ну так, кашлянул – и вскочил обратно в кузов.

Слава богу.

Глотнув еще, Рыцарь постучал меня по спине.

– Знаешь, для сучки в бойцовских ботинках ты слишком неженка.

Я хлопнула его по руке и спросила:

– А что у тебя там? Горючка? – Потому что у меня во рту все пылало.

– Не-а. Просто Южное Успокоительное – старый добрый «Джек Дениэлс».

В животе стало тепло и щекотно.

– Оно ужасно жжется, – сказала я, протягивая руку за фляжкой.

Хмыкнув, Рыцарь передал ее мне.

– Привыкнешь.

Я отпила еще глоток, и Рыцарь забрал фляжку.

– Не пей много. С твоей крошечной задницей тебя моментально развезет.

Я почувствовала, как щекотное ощущение охватило все тело, и не стала спорить. Вместо этого я расслабилась и стала смотреть на город.

Отсюда, с холма, город казался пушистым холмистым лесом с каналами дорог и заплатками там, где были жилые кварталы и торговые центры. Он был довольно красивым. Хотя у моих родителей особенно не было денег, мы все же иногда путешествовали, я бывала в пустыне, на пляже, на равнинах, в горах, но лесистые холмы и дороги всегда нравились мне больше всего.

Еще я заметила, как много крестов торчит над деревьями. Я никогда раньше не думала, сколько в нашем городе церквей. Зеленое полотно было так часто утыкано белыми крестиками, что напоминало травянистое кладбище. Один из них привлек мое внимание, не потому что был особенно большим или высоким, а потому, что на фоне остальных выглядел фигово. Он был потрепанным, грязным и скособоченным.

– Черт возьми! Это та заброшенная часовня?

– Ага. – Рыцарь указал на что-то рядом. – Видишь ту большую квадратную штуку рядом? Это новое табло, которое только что поставили на футбольном поле.

– А где твой дом? – спросила я.

Сперва Рыцарь не ответил. И не показал. Он просто смотрел на кусочек зелени, который, как я заподозрила, хранил какие-то плохие воспоминания, а потом, отвернувшись, сказал:

– Это не мой дом. Это дом моего отчима.

– О. Так вот оно что.

– Ага. – Рыцарь сделал большой глоток, завинтил крышку фляжки и отложил ее в сторону. – Вот оно что.

– Хреново, – сказала я, не очень понимая, как спасти ситуацию. – А твоя мама? Она тоже там? – Я любила свою маму больше всех на свете, поэтому подумала, что, может, он тоже любит свою.

Но Рыцарь не ответил.

– Черт. Прости, – отступила я. – Я понимаю, это типа личное…

– Она там, – оборвал он. – Она всегда там.

Рыцарь окинул меня ненавидящим взглядом, и я не могла понять, предупреждал он меня не продолжать или просил об этом. Мозг вскипел в попытке придумать, что бы сказать такое правильное, но мой рот, как всегда, всех опередил:

– Наркотики?

Не знаю, почему я это сказала. Это просто вылетело у меня изо рта. Это даже не было логическим предположением. Она могла быть сумасшедшей. Или просто скучающей домохозяйкой, начинающей пить с полудня. Но что-то в моей душе подсказало наркотики, и я оказалась права.

Рыцарь кивнул – его челюсти были слишком сжаты, чтобы говорить.

– И ты не хочешь, чтобы я кончила, как она, – добавила я, не ожидая, что он ответит.

Но Рыцарь снова кивнул:

– Ага. Что-то вроде этого.

– Рыцарь, ты же меня даже не знаешь.

Он взглянул на меня булавочными зрачками, и меня внезапно затошнило. Что бы я ни сделала, чтобы привлечь неразделенное внимание этого безрассудно жестокого, расистского ублюдка, я хотела бы вернуть это обратно.

Мы посидели какое-то время в неловком молчании, глядя на топографию нашего рабочего городка. Господи, мне нужна сигарета. Я решила выпрыгнуть из кузова и взять ее, но потом подумала, что лучше не буду ломать себе ноги, поэтому повернулась и проползла вдоль кузова к окну кабины. Я пролезла в окно всей верхней частью и дотянулась до своей сумочки возле пассажирской двери.

Сумочки. Одной. В единственном числе. Сумочка была, а рюкзака не было. Потому что он остался в машине Тони.

Черт побери!

Схватив сумочку, я решила потом позвонить Джульет и попросить ее захватить рюкзак в школу (и извиниться за случившееся… опять). Но, когда я уже вылезала, я увидела в пепельнице бумажник Рыцаря. Мгновенно решившись, я схватила черный кожаный предмет, раскрыла и уставилась на водительские права.

Рональд МакНайт. Среднего имени нет. День рождения семнадцатого сентября.

Через две недели у него день рождения.

– Ты там в порядке? – крикнул Рыцарь, и я быстро положила все на место.

– Ага, – отозвалась я, вылезая из окна в кузов. – Я просто сумку искала.

Снова сев рядом с ним, я начала рыться в своей бездонной сумке в поисках курева. Я вытащила пачку «Кэмел», сунула в рот сигарету и протянула пачку Рыцарю, пока сама искала зажигалку. Я была так увлечена поисками, что не заметила, как он протянул руку и схватил меня за подбородок.

Мое сердце вообще перестало биться – моя жизнь буквально висела в толстой, мозолистой руке Рыцаря, – когда он медленно поднял и повернул к себе мое лицо. У меня не было выбора, кроме как посмотреть ему в глаза, и, когда я это сделала, у меня в груди что-то шевельнулось. Что-то незнакомое и неприятное. Что-то, не принадлежащее мне. Похожее на… жалость.

Я смотрела в лицо Рыцаря и видела морщину у брови, опущенные уголки рта.

Это его одиночество, подумала я. Оно так велико, что я ощущаю его через руку.

И тут между нами вспыхнул оранжевый огонек, отчего я моргнула и отпрянула. Рыцарь снова нагнул мое лицо к огню и сказал:

– Такая красивая девушка никогда не должна прикуривать сама.

Облегченно улыбнувшись – что было довольно сложно, с учетом сигареты во рту и его здоровенной ручищи вокруг челюсти, – я приняла предложение. Подкурив мою сигарету, Рыцарь закурил свою и убрал старомодную зажигалку «Зиппо» обратно в карман.

– Она тебе тоже досталась от дедушки? – спросила я.

Выпустив клуб дыма и не вынимая сигареты изо рта, Рыцарь ответил:

– А ты довольно умная, Панк.

Я подумала, что он тоже чертовски умный. Пугающе. Холодный, расчетливый, очень наблюдательный.

Из тени подуло сильным ветром, и я задрожала, хотя воздух был еще теплым.