Договор с вампиром - Джинн Калогридис

– И что, по-твоему, мы должны сделать?

– Отправиться в Бистриц и сообщить властям о наших подозрениях, – сразу сказал я. – Попросить их начать расследование исчезновения мистера Джеффриса.

В. внимательно выслушал мои слова, а затем вновь повисла тягостная тишина. Когда дядя заговорил, я ощутил себя малышом, лежащим в кроватке и слушающим отцовскую сказку.

– Аркадий, я очень прошу тебя сдержать свою прыть и довериться мне. Уверяю тебя, с мистером Джеффрисом не случилось ничего дурного, и твои умозаключения... как бы это сказать... преждевременны. Ты пережил колоссальные душевные потрясения. Возможно, горе до сих пор обволакивает твой разум. Давай обождем пару дней. Уверяю тебя, к тому времени загадка исчезновения мистера Джеффриса разрешится сама собой. Если нет, ты возьмешь на себя роль сыщика. Ты много знаешь и хорошо соображаешь. Обещаю, я поручу тебе распутывание этой странной истории, и в конце концов справедливость обязательно восторжествует. И совсем нет надобности беспокоить власти. Обещаешь мне, что не будешь своевольничать?

Слушая его, я вдруг ощутил головокружение. Мне вновь сдавило череп. Следом явилась все та же путающая мысль: я теряю контроль над своим рассудком. Может, и в самом деле глупо подозревать Ласло? Может, часы и кольцо, которые я у него видел, мне только померещились? А сейчас мне мерещится, что сидящий в соседнем кресле дядя вдруг помолодел лет на десять.

– Обещаю, – вяло проговорил я.

Дядя наотрез отказался говорить о делах и настоял, чтобы я немедленно ехал домой и отдохнул. Я не стал задерживаться.

Направляясь к выходу, я завернул в комнаты для гостей. Вещей Джеффриса там уже не было, словно этот человек вообще не существовал и никогда не приезжал в замок.

Я сел в коляску. На сердце у меня было прескверно. Я не переставал думать о том, что же могло приключиться с несчастным Джеффрисом. Попутно я задавал себе вопрос: что из увиденного мною считать реальным, а что нет? И как отличить одно от другого?

На обратном пути, когда коляска катилась по травянистому холму, мои размышления прервало тревожное ржание лошадей. Я оглянулся и увидел громадного серого волка, трусящего за нами и явно двигавшегося от замка к дому. Я хлестнул лошадей, и они послушно побежали резвее. Я вновь оглянулся через правое плечо и невольно залюбовался ярким, перламутровым блеском луны, висевшей над густым лесом.

Не прошло и нескольких секунд, как на фоне леса я заметил появляющуюся словно из воздуха бледную фигурку. Я сразу понял: это Стефан. После того что деревенские варвары сделали с телом моего отца, я не мог себя заставить взглянуть на лицо брата или его горло. Я остановил взгляд на его белой льняной рубашке. Там по-прежнему чернело кровавое пятно. В лунном свете оно приобрело атласный блеск.

Стефан поднял руку и указал в сторону леса. Вот уже в третий раз призрак моего брата приглашает меня туда.

Страх, нерешительность, любопытство – все эти чувства перемешались во мне, однако любопытство пересилило, и я развернул упиравшихся лошадей к лесу. Когда я подъехал к тому месту, где только что стоял Стефан, призрак исчез и почти сразу же вновь возник в густой тени, затопившей опушку леса.

Я дернул поводья и заставил лошадей двинуться к Стефану. Брат снова пропал. Через секунду я увидел его уже в самом лесу. Он махал мне и звал за собой.

Глубоко вздохнув, я последовал за ним. Лошади осторожно ступали и громко фыркали, осуждая мое глупое поведение. Дорожка между соснами была узкой, ветви хлестали по бокам коляски, распространяя вокруг терпкий запах хвои. Едва мы очутились в лесу, меня охватила паника. Я ужасно жалел, что поддался на уговоры призрака. Заросли меж тем становились все гуще, и вскоре меня окружал сплошной сумрак. По сравнению с царившей в лесу тьмой холм, с которого я столь легкомысленно съехал, был освещен, как днем Я не видел ничего, кроме черных силуэтов ветвей и кустов. Единственным запахом был все тот же влажноватый запах хвои.

Оказавшись посреди ночного леса, я остановил лошадей и попытался развернуть коляску, чтобы ехать назад. Но тут снова появилась фигурка Стефана. От нее исходило неяркое сияние, напоминавшее лунный свет, которого вполне хватило, чтобы различить дорогу.

Вопреки рассудку я направил коляску туда, где стоял Стефан, однако так до него и не доехал. В кустах послышался шорох, потом глухое рычание. Я не сомневался: ко мне бежит волк! Я резко развернул коляску. Поворот был настолько стремительным, что коляска накренилась, одно колесо оторвалось от земли, и я едва не вывалился. Думаю, падение стоило бы мне жизни.

Вокруг по-прежнему было темным-темно. Ослабшие в руках поводья подсказали, что лошади стали на дыбы. Они тревожно ржали, а вокруг отчетливо слышалось рычание волков. Я огрел лошадей поводьями, но животные были слишком напуганы и не повиновались. Хищники прыгали перед самыми их мордами, норовя укусить. Я слышал щелканье волчьих зубов и глухие удары мягких лап о землю. Один зверь почти запрыгнул в коляску. Его жаркое дыхание пахнуло мне в лицо, воздух со свистом прорывался сквозь стиснутые клыки.

Наверное, весь этот ужас длился не больше минуты, но мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я опомнился, схватил хлыст, огрел лошадей и заставил их стронуться с места. Мы понеслись навстречу лунному свету. Волки увязались было следом, пытаясь кусать перепуганных лошадей за ноги, но вскоре отстали и скрылись в лесу.

Когда мы подъехали к дому, и меня, и лошадей била дрожь. Просто чудо, что никто серьезно не пострадал. И все равно, глядя на их окровавленные морды, я ругал себя за легкомыслие. Конюх уже спал. Я принялся смывать с лошадей следы крови и попутно ласково говорил с ними, обещая, что мы никогда больше не поедем в лес без отцовского ружья. Наверное, я не столько успокаивал лошадей, сколько хотел привести в порядок собственные нервы.

Проще было бы пообещать животным и себе, что мы вообще больше никогда не поедем в лес. Но нет, я не мог дать такого обещания. Стефан ждет меня там и будет ждать, пока я не появлюсь. Он явно хотел мне что-то показать, но злая сила помешала ему это осуществить.

Что за нелепость я пишу! Призрак моего давным-давно погибшего брата – всего лишь результат серьезного нервного перенапряжения и разыгравшегося воображения. Стефан – галлюцинация... правда, весьма стойкая галлюцинация, которой трудно противиться.

Неужели пережитое горе и впрямь подвинуло меня на самую грань безумия? Мне показалось, будто я балансирую над пропастью. Но ведь я и вправду собственными глазами видел появившегося из ниоткуда Стефана. И дядино необъяснимое омоложение я тоже видел собственными глазами.

Безумие, словно хищная птица, вцепилось когтями в мою голову. Дядя утверждает, будто все это мне примерещилось. И золотой перстень на пальце у Ласло, и кровь на его рукаве. Может, и Джеффрис мне тоже примерещился?

Нет. Ведь мы же провели с англичанином достаточно времени. Если он – плод моей фантазии, то как тогда получилось, что с ним общалась и Мери, и слуги? Я не имею права сомневаться в увиденном, иначе действительно сойду с ума. Допустим, Стефан – галлюцинация, пусть впечатляющая, но все же галлюцинация. Но я видел, видел это проклятое кольцо на пальце Ласло! И дерзкие, наглые ответы кучера я не придумал.