Огненная буря в стакане - Марина Павельева

— Хочу и молчу, — буркнула Анька, промокая свитером очередную порцию слез.

— Не, ну ты это… Давай, не злись на меня, — голос заметно утих. — Что уж, и покритиковать тебя нельзя?

— А чего ты… — начала Анька, но продолжить не смогла. Ком, застрявший в горле, не давал говорить. Она снова заревела, громко всхлипывая.

— Чего я? Я тебе дело говорю. Не надо злиться на всякую ерунду и ветер без повода вызывать, — помолчал, ожидая ответа, но не получив его, сказал. — Ну-у, я спать пошел. Успокоишься, зови. Не буду я бабью истерику слушать.

— Бабью говоришь! — у Анька появился голос. Она насухо вытерла мокрое лицо, бросила свитер на пол, все равно теперь стирать, и стала высказывать то, что у нее накопилось на душе. На ее душе. Ведь не так просто владеть магией, ничего о ней не зная, и учиться управлять силой ветра, совершенно ничего не умея. — Рассуждаешь, как обычный мужик. У вас всегда так. Сначала сами накосячат, даже не извинятся, а потом и вовсе все на баб переведут. Мол, только женщины во всех бедах виноваты. Вот не думала, что ты такой, как все мужики!

— М-ммм, — услышала она в голове, но больше слов не было.

— Я ведь девушка, молодая к тому же, а тут на меня такой груз свалился, — продолжала вываливать свои чувства наружу. — Думаешь, мне легко? Я ведь боюсь все время, что меня прибьет кто-нибудь за твою душу, что очередной колдун мне по башке сзади треснет, что еще какая-то фигня случится. А ты со своей критикой.

Она встала с дивана, подобрала валявшийся свитер и понесла его в ванную, бросила в коробку с грязными вещами и включила воду. Ополоснула лицо, смывая соленые дорожки на щеках, промыла холодной водой красные глаза. Вытерлась полотенцем, окончательно успокаиваясь. Ей стало легче после того, как высказалась. Ведь действительно ей иногда было так страшно, что просто жуть, но она не давала эмоциям волю. И вот сегодня они прорвались. Видимо триггером стали нелегкие сборы в поход, из-за которого она почему-то нервничала. А может вообще все последние события навалились на нее как снежный ком и внезапно придавили.

Анька посмотрела в зеркало, вздохнула, увидев распухшие веки, но тут же высунула язык и скорчила своему отражению забавную рожицу. Отражение подмигнуло ей левым глазом.

— Теперь подмигиваешь, гаденыш, — недружелюбно сказала она и, отвернувшись от зеркала, пошла обратно в зал.

— А как тебя еще успокоить? — отозвался душа талисмана. — Разревелась как белуга в пойме Волги. Ничего не понял, почему. За критику не ревут.

— Все ты понял, — усмехнулась Анька. — Теперь выкручиваешься.

— Ну да, — прошелестел голос в голове и повторил. — За критику не ревут, а принимают ее всерьез. Иначе толку не будет.

— Да я понимаю, — более ласково произнесла Анька. — Но так получилось.

— И я понял. Балда ты еще малолетняя. Ты уж прости старика, у меня девчонок в хозяевах издавна не было. Откуда мне знать, что ты такая…

— Истеричка? — подсказала она.

— Нет, не то хотел сказать. Слово ваше новомодное забыл.

— Какое?

— Да кабы знал какое, сказал бы.

Аньке даже показалось, что старичок-лесовичок, сидевший на пеньке у нее в дальнем уголке мозга, почесал широкой ладонью затылок, сдвигая шляпу на нос. Та закрыла ему почти все лицо, и было видно только густую рыжую бороду, напоминавшую лисий хвост. Ей стало смешно, и она весело спросила:

— А что оно означает? У вас, по-старинному.

— Не скажу, не так поймешь. В общем, хорошая ты, но еще балда. Значит, мир?

— А мы разве ругались? — удивилась Анька.

— Нет, конечно. Ругаться нам нельзя, да и не положено. Это разрушит тебя изнутри. Но критику ты должна воспринимать нормально, а не в истерики впадать. Я же учу тебя, да и сам учусь. Женских характеров я навидался не меряно, а вот душ женских у меня не было. Сама знаешь, Стрибог был мужчиной, этими качествами и меня наделил. А тут ты. Вот я и учусь. Давай вместе, а?

— Учиться-то? Давай, — согласилась Анька. Она подумала, что возможно и талисман имеет душу такую же ранимую, как все души на свете. — Ну и ты воспринимай меня такой, какая есть. Я могу быть слабой, ведь я девушка.

— Понимаю, — отозвался душа. — Пошел я, буду думать, — и прежде, чем в голове затихло, сказал. — Нет у меня такой бороды. Придумала тоже — лисья. Вот ведь… Кулема ты, как есть кулема.

Анька посмотрела на неприбранный бардак и стала складывать одежду обратно в одну кучу. Снова зазвонил телефон, как будто ждал, что она наговорится с другим абонентом, и только сейчас напомнил о себе. Она посмотрела на экран и приятно удивилась. Звонил Ксандр.

— Алле, — хотела проворковать она, но не получилось. Голос после плача и всхлипываний стал грубым, и вышло так, будто она была недовольна звонком. Откашлявшись, сказала более мягко. — Приветики. Не ждала, что ты позвонишь.

— Поэтому решила напугать меня басом? — рассмеялся Ксандр.

— Да нет, воды холодной попила, охрипла немного. Что-то случилось?

— Надеюсь, что нет. Случиться может только, если ты в поход со мной не пойдешь. А ты пойдешь.

— Конечно, пойду, — согласилась Анька, снова покашливая.

— Вот поэтому и звоню тебе, — Ксандр замолчал, а Анька напряглась. Первой мыслью пришло, что что-то катастрофически поменялось, и ей эта мысль не понравилась. Но следующие слова любимого развеяли ее дурацкие предположения. — Хочу помочь тебе собраться. А то наберешь кучу ненужных вещей и заставишь меня помогать их тащить. А я не железный, — хохотнул он. — Ты сегодня одна?

— Одна. Родители редко летом приезжают. Так что жду, приходи. А то и правда я тут вся извелась. Не знаю чего брать, а чего нет.

— Я так и думал. В общем, через полчаса буду.

С Ксандром действительно собрать нужные вещи получилось намного быстрее. Он вытащил из общей кучи тонкий бежевый свитерок, пару футболок, купальник, шорты, в которых она ездила в сад, и среднего размера полотенце, сказав, что этого вполне достаточно. Ведь у нее есть новый походный костюм, который защитит от всех невзгод, которые могут случиться в походе. Ни комары, ни дождь ей теперь не страшны. Сказал, что пусть положит еще пару трусиков, засмеявшись и дополнив «посексуальнее», мыльно-рыльное и на этом все. Сборы закончились.

Затем они вместе сложили отобранный скарб в рюкзак, оставив одежду, в которой она пойдет утром, остатки закинули в шкаф и пошли на кухню ужинать.

— Сегодня не останусь, — сообщил Ксандр немного погодя, доедая рожки с котлетой и обильно поливая их кетчупом. — Ох, и вкусно же, — прожевал, вытер рот салфеткой и, увидев удивленные Анькины глаза, продолжил. — Я очень хочу, но не сегодня. Сама понимаешь, мне тоже надо собираться. Я же с работы сразу к тебе. Да и выходить надо рано. Так что двину из дома. Но сейчас, — он подошел к ней сзади и поцеловал в макушку, обнимая за плечи, — я весь твой. Идем со мной, я кое-что тебе покажу.