Удачная сделка - Мэри Джо Патни

— Жаннет!

— Я не Жан…

Она подняла голову, чтобы развеять его заблуждение, — и губы Дэвида неожиданно оказались совсем рядом.

Джослин тихонько вскрикнула. В следующее мгновение губы их слились в поцелуе, и ладонь Дэвида осторожно заскользила по ее обнаженной руке. Она почувствовала себя… очарованной. Согретой лаской.

Желанной.

Ноги Джослин подогнулись, и она, чтобы не упасть, еще крепче ухватилась за Дэвида. Из чистого любопытства Джослин иногда разрешала своим поклонникам сорвать украдкой поцелуй. И всякий раз с удовольствием отмечала, что не испытывает при этом ничего особенного. Вальс с герцогом Кэндовером волновал ее гораздо сильнее, чем поцелуи поклонников. Но страстный поцелуй майора… Подобного ей еще не доводилось испытывать.

Неужели ее мать чувствовала то же самое, когда, охваченная похотью, забыла обо всем на свете? Да, она забыла обо всем, кроме собственных эгоистических желаний…

Эта мысль, вызвавшая у нее острое отвращение, заставила ее резко вернуться к реальности. Ей захотелось отстраниться, захотелось оттолкнуть несносного майора, однако она ограничилась тем, что отвернулась и сухо проговорила:

— Майор Ланкастер, возьмите себя в руки!

Его объятия ослабели, и он как-то странно заморгал, казалось, он только что проснулся.

— О Боже! — Майор только сейчас заметил, что обнимает леди Джослин. — Мне… мне очень жаль. Я… я поступил неосмотрительно.

— Несомненно.

Он тихо рассмеялся:

— И еще мне очень жаль, что я не мог раньше совершить столь ужасный поступок. Мне действительно очень жаль…

У майора оказалось совершенно невозможное чувство юмора. Однако Джослин поняла, что не может по-настоящему рассердиться на этого человека. Пришлось ограничиться едким замечанием:

— Мне кажется, вы любите поздние прогулки. Но почему же вы отправились на прогулку в полном одиночестве? Ведь в доме множество слуг…

Майор наморщил лоб, обдумывая слова Джослин.

— Наверное, все спят? Думаю, сейчас действительно очень поздно.

Она облегченно вздохнула. Похоже, мучения Дэвида заканчивались. Во всяком случае, он рассуждал вполне здраво.

— Очень глубокомысленное замечание, майор. Я рада, что вы вернулись к жизни.

Но что же им делать теперь? Может, позвать слуг? Может, кто-нибудь из них проснется и поможет ей уложить майора в постель? Однако Джослин не была уверена в том, что сможет достаточно долго удерживать майора у стены. А голубая комната — в противоположном конце галереи. Зато ее собственная спальня находилась всего в нескольких шагах.

— Скажите, с моей помощью вы могли бы дойти до соседней комнаты?

Он с усилием оттолкнулся от стены и покачнулся. Однако сумел удержаться на ногах и выпрямился.

— Думаю, что смогу.

Майор обнял Джослин одной рукой за плечи, а она обхватила его обеими руками, стараясь не дотронуться до шва на спине. Таким образом они добрались до спальни, Дэвид свободной рукой открыл дверь. В комнате горел светильник я было довольно светло. У кровати Джослин развернулась и отпустила майора. Он тотчас же рухнул на кровать, рухнул, словно марионетка, у которой отрезали ниточки. А длинные ноги майора свесились на пол.

И тут Джослин заметила, что Дэвид дрожит — прогулка по галерее оказалась для него слишком серьезным испытанием. Однако ему удалось улыбнуться.

— Похоже, что я снова ваш должник, — пробормотал он.

— Не стоит благодарности, майор. — Джослин положила ему ноги на кровать и помогла лечь поудобнее. — Вы даже не представляете себе, как скучно я жила до того, как наши пути пересеклись.

Она выпрямилась и отдышалась. Майор был совершенно истощенный — и все же он оказался ужасно тяжелым.

К ее ужасу, Дэвид сразу же заснул. Видимо, этому не следовало удивляться, ведь он почти трое суток не знал отдыха. Однако то, что он заснул в ее постели… Это было совершенно неуместно!

Конечно, можно было бы разбудить слуг, чтобы они перенесли майора в голубую комнату, но на это ушло бы слишком много времени. К тому же майор обязательно проснулся бы, а ему так нужен отдых!

Джослин поморщилась при мысли о том, что придется иметь дело с заспанными и перепуганными слугами именно в тот момент, когда ей больше всего на свете хочется лечь и уснуть.

И в то же время она не могла уйти в какую-нибудь из свободных спален. Ни в одной из комнат для гостей не были приготовлены постели. Комната майора — единственная спальня, которую всегда держали наготове. Джослин в возмущении посмотрела на мирно спавшего Дэвида. Потом резко выдернула шпильки из прически. Ну и что из того, что он лежит в ее постели? В конце концов, они муж и жена! Во всяком случае — официально.

Джослин разделась за ширмой, которую обычно раздвигали, чтобы она могла помыться, не выходя из спальни. Было странно оказаться обнаженной в присутствии мужчины — даже такого, который ничего в этот момент не воспринимал. Надев свою самую плотную ночную сорочку и капот, она вытащила из комода легкое одеяло и накрыла им майора. После чего забралась под это же одеяло и, повернувшись к Дэвиду спиной, устроилась как можно ближе к краю.

К счастью, у нее была очень широкая кровать.

Дэвид просыпался медленно. Ему было так тепло и уютно, что сначала он решил, будто плывет в очередном сне, в хорошем и очень приятном сне… Но нет, сердце его билось ровно, а грудь поднималась и опускалась. Было очевидно, что он не спит.

Дэвид осторожно пошевелил пальцами ног, желая убедиться в том, что операция и выздоровление все-таки не сон. Все тело по-прежнему ныло, болело, и он был ужасно утомлен последними безумными днями, однако острые мышечные спазмы прошли. И самое приятное: он не чувствовал себя парализованным! Более того, способность шевелить пальцами ног уже не казалась ему чудом.

Дэвид еще долго лежал с закрытыми глазами, не желая терять это замечательное ощущение благополучия. Его обволакивали ароматы чистого белья и жасмина, а рука лежала на подушке… На подушке… которая дышит? Он открыл глаза и обнаружил, что лежит рядом со спящей леди Джослин, лежит, обнимая ее одной рукой.

Дэвид замер. Теперь он лежал абсолютно неподвижно, он даже старался не дышать. Но как, каким образом он мог оказаться в комнате, несомненно являвшейся спальней леди Джослин? Было очень раннее утро, и в лучах восходящего солнца ее густые распущенные волосы казались чуть рыжеватыми. Во сне леди Джослин совсем не походила на уверенную в себе аристократку, решительно вошедшую в его больничную палату… и в его жизнь.

Неудивительно, что он чувствует себя так хорошо! Ничто не может сравниться с тем чувством, которое испытываешь, просыпаясь рядом с прелестной женщиной, — пусть даже он не помнит, как именно оказался в ее комнате.

Сообразив, что по-прежнему обнимает леди Джослин, он с величайшей неохотой убрал руку. Но даже этого осторожного движения оказалось достаточно, чтобы она проснулась. Глаза ее открылись, и в них блеснули золотистые искорки. А кожа у Джослин била безупречная… «Настоящая английская роза», — мысленно улыбнулся Дэвид.