Дитя четверга - Сандра Браун
Шрифт:
Интервал:
Эллисон отважно подняла голову и, встретив взгляд внимательных голубых глаз, сказала:
– Я отнесусь с пониманием, если ты решишь отправить меня назад, в Атланту.
Он посмотрел на взъерошенные рыжие волосы, заглянул в светло-зеленые глаза, задержался взглядом на опухших от поцелуев девичьих губах.
– И не надейся, милая леди, – шепотом произнес он. – Ты останешься рядом со мной. – Ему страшно хотелось поцеловать ее, однако вместо этого он сделал глубокий вдох и отступил на шаг. – Я думаю, никому из нас сейчас не улыбается заниматься приготовлением обеда. Не пойти ли нам в ресторан?
Подобное проявление деликатности с его стороны тронуло Эллисон. Если бы они остались сейчас вдвоем на яхте, то испытывали бы чувство неловкости. Им сейчас нужны были люди, огни, общество.
– Это отличное предложение. Только я хотела бы принять душ и переодеться.
– Конечно! Принимай душ, а я подожду на палубе.
Одевшись после душа в махровый халат, Эллисон подошла к лестнице и позвала Спенсера. Он спустился вниз, перешагивая через ступеньку, и остановился как вкопанный, увидев ее в халате, не прикрывавшем бедра.
– Я оденусь, пока ты будешь мыться, – поспешно сказала Эллисон.
– Отлично, – каким-то хриплым голосом ответил Спенсер.
Она облачилась в только что купленное платье, верх которого представлял собой лиф с тонкими бретельками и заниженной талией, юбка в сборку доходила до икр. Платье было светло-розового оттенка – она никогда не носила наряды такого цвета. Настояла на его покупке Энн. Взглянув на свое изображение в зеркале, Эллисон успокоилась: этот цвет не вызвал в ней протеста.
Кажется, Спенсер тоже не обратил особого внимания на цвет платья, когда через пятнадцать минут присоединился к ней. От него пахло мылом и одеколоном, волосы были еще влажными после душа. Эллисон обеспокоенно взглянула на Спенсера, невольно подняв и скрестив перед собой руки.
Глаза Спенсера мгновенно стрельнули туда, куда, как она полагала, они и должны были стрельнуть.
Верх платья напоминал трико танцовщицы. Он облегал фигуру так, словно был второй кожей. В этом-то и заключалась проблема.
– Энн не упаковала мои лифчики. Должно быть, именно в этот момент я направилась к двери, потому что ты позвонил.
Спенсер с трудом отвел взгляд от ее груди и взял Эллисон под руку. Когда они поднимались на пирс, он ворчливо шепнул:
– Надеюсь, ты не простудишься сегодня.
– Простужусь?
– Да… И потом, если твои соски станут еще больше, чем сейчас, все мои благие намерения не торопить события разлетятся в пух и прах.
За обедом Спенсер вел себя как истинный джентльмен, хотя Эллисон знала: давалось это ему нелегко. Ей раньше и в голову не могло прийти, что человек, подобный Спенсеру, способен выйти из равновесия, тем не менее это было так. Он то и дело с несчастным выражением лица останавливал взгляд на ее груди. Возможно, Эллисон и пожалела бы Спенсера, если бы не испытывала чувство гордости как женщина, понимая, что она причина его страданий.
– Я вижу, что у тебя нет аллергии к омарам, – обронил он, когда она опустошила тарелку.
Эллисон засмеялась:
– Верно И я не очень люблю мясо, а уж печеночный паштет тем более. Так что можешь представить, каково было мне в тот вечер. – Она передернула плечами.
– Потому-то ты мне сразу и понравилась. Вела себя очень мужественно. – Он дотронулся до ее руки. – Единственно, чего я не мог понять, – почему ты из кожи лезешь вон, чтобы ублажить жениха, которого не любишь. Мне, во всяком случае, было ясно, что ты не любишь Дэвиса.
– У тебя хорошая интуиция.
– Вероятно. А все объяснялось элементарно: ты без конца краснела.
Они прошли под руку через Харбор-Таун – самое оживленное место на острове после захода солнца. Здесь манили огнями рестораны и людные лавки. Дети и взрослые, семьи и влюбленные парочки ели, пили, пели и танцевали под открытым небом, вдыхая пахнущий океаном целительный воздух.
Спенсер нашел свободные места на невысокой каменной стене у пирса, и они получили возможность послушать молодого певца, который выступал на сцене под огромным виргинским дубом. Голос артиста был удивительно звонким, его веселость – заразительной. Спенсер и Эллисон хлопали в ладоши в такт музыке и от души смеялись, слушая традиционные эстрадные шутки.
Спенсер распределял свое внимание между Эллисон и сценой. Когда представление окончилось, они оказались в толпе. Чтобы не потерять Эллисон, он пристроился к ней сзади, положив обе руки на талию.
На спине у платья был глубокий вырез, три верхние пуговицы рубашки Спенсера были расстегнуты. В узком проходе толпа нажала, и Эллисон ощутила, как их тела соприкоснулись.
Благодарение Богу, что он не мог видеть ее лица. Она закрыла глаза и наслаждалась неожиданной лаской. Нельзя сказать, чтобы Спенсер равнодушно отнесся к этому. Его руки сплелись вокруг талии Эллисон, и она ощутила его губы на своих волосах. То, о чем оба думали, произошло: ее ягодицы плотно прижались к нему.
Когда толпа снова двинулась, они возбужденно дышали, изо всех сил пытаясь выглядеть невозмутимыми. Оказавшись на палубе «Обманщицы», Эллисон снова испытала приступ застенчивости и неловкости.
– Не хочешь ли вина? – спросил он. За обедом она уже выпила два бокала, но особо заметного эффекта не ощутила.
– Нет. Я уже свою норму выполнила. – Она виновато улыбнулась. – Я мало на что гожусь… Даже на то, чтобы выпить вина.
Его руки скользнули с ее талии на бедра.
– Ты все время возводишь на себя напраслину, – сердито сказал он. Повернувшись к ней спиной, Спенсер сделал несколько шагов по палубе к носу, нацеленному в океан, затем вернулся назад. – Если бы я не хотел, тебя бы здесь не было, ты это понимаешь? И запомни, говорю я это в последний раз. Перестань прибедняться и извиняться и скажи мне определенно, чем ты хочешь заняться до конца вечера. Смотреть телевизор? Слушать мои коллекционные пластинки? Играть в карты? Или, может, что-то еще?
Его тон задел Эллисон. Кто он такой, чтобы так отчитывать ее?
– Я хочу спать, – холодно произнесла она. – Сегодня был трудный день.
Она прошествовала мимо него. Юбка мягко обвилась вокруг ее ног. В последний момент Спенсер поймал Эллисон за руку, повернул к себе и дотронулся до ее волос. В его голубых глазах отражалась луна. Само лицо было в тени. На нем появилась белозубая ухмылка.
– Ты горазда сводить с ума… И делаешь это быстрее, чем любая другая женщина… Ты вроде спички, которая может в любой момент вспыхнуть. Должно быть, это из-за рыжих волос, – раздумчиво добавил он, пропуская густые пряди сквозь пальцы. – Но мне это по душе. Твой нрав приводит меня в дьявольское возбуждение.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!