Игра на жизнь - Дарья Сергеевна Кожевникова

class="p1">— Я с Татьяной в одной фирме работаю, — не задумываясь, выдал Борис.

— А, с Татьяной, — голос женщины стал холоднее. — Нет ее здесь, и где она есть, неизвестно. Хотя знает, что случилось с отцом!

— С отцом? Так он что?..

— Погиб при пожаре вместе с какой-то гостьей. Танькина мать сейчас в городе, ее в тот день не было дома. Она как узнала обо всем, так плохо ей стало, вот и решила сюда не приезжать, осталась поближе к больнице да к полиции.

— Да… Жаль, очень жаль, — выдохнул Борис. — А сам дом-то… — Он снова окинул взглядом строение. — Вроде и не сильно пострадал. Так как же получилось, что люди погибли?

— Говорят, отравились они, потому что что-то ядовитое то ли сразу само загорелось, то ли потом от пламени вспыхнуло. Вот и надышались, наверное. Не смогли выбежать. А так-то тела даже толком не обгорели, — женщина передернулась и призналась: — Я видела, как их уносили. Страшно! Но в кино сгоревшие по-другому выглядят. Больше ничего не скажу, потому что точно ничего не знаю. Полиция тут только всех расспрашивала, а сами не хотели никому рассказывать никаких подробностей, только гоняли нас от двора, говорили, что сами придут к кому надо. Это я уж так, обрывки услышала через забор.

— Да… Огонь — это страшное дело, — вздохнул Борис, — а вы мне телефон Таниной матери не могли бы дать? На всякий случай, чтобы мы хоть какую-то помощь организовали, а то Татьяна сейчас вне зоны доступа. Теперь понятно, почему это могло случиться.

— Дам, конечно. Сейчас… — Женщина принялась рыться в своем телефоне, заставив Бориса вспомнить те безвозвратно канувшие времена, которые он еще успел ухватить, когда, не полагаясь на свои умные гаджеты, люди держали в памяти все нужные им номера. Теперь же мало кто брал на себя труд их запомнить, из-за чего лишенная своего телефона Таня ни Чернову не могла позвонить, ни с матерью связаться.

— Вот, — подытожила женщина, продиктовав последнюю пару цифр. — Организовывайте, что вы там хотели. Хотя этой оторве что ни дай, все мало, а по отцу-то она и вовсе вряд ли сейчас убивается… Прости меня, господи, — женщина со вздохом перекрестилась.

— Да, я слышал, что они не ладили, — осторожно заметил Борис, вспомнив Танин рассказ о том, как ее отец пошел на сделку с Черновым, использовав для этого дочь. Соседям такие подробности вряд ли были известны, а без них Таня со стороны и в самом деле могла выглядеть корыстной и бессердечной. — Ну что ж… сделаем что сможем. Спасибо вам!

Отъезжая, Борис увидел в зеркало заднего вида, что женщина передумала заходить в дом, а вместо этого сразу принялась с кем-то беседовать по телефону. Да, пожар — это событие, которое тут не скоро забудут, особенно если еще и с жертвами.

Факт гибели людей выглядел странно в сочетании со всем остальным, что Борис успел узнать. Надышались до потери сознания! А само ли тут загорелось то ядовитое вещество, которое послужило причиной? Или это был поджог? Но кто мог? И когда успели это провернуть? Время на это у преступника было только тогда, когда Таня бежала за машиной, увозящей ее дочь. Долго ли могла женщина гнаться за едущим авто? Вряд ли! Но, по ее словам, она не сразу пошла домой, а еще какое-то время сидела на обочине и плакала, не сумев их догнать. Интересно, рассказала ли она об этом полиции?

Сам Борис не собирался это уточнять у Татьяны. Для начала надо бы разобраться с бумагами и выяснить, кому они на самом деле принадлежат. Бумаги… Он кинул взгляд на спортивную сумку, брошенную на сиденье. Определить бы ее пока куда-нибудь в камеру хранения! Надежнее всего. Но тогда, если выдастся свободная минутка, у него не будет возможности сразу приступить к знакомству со всем этим богатым архивом. Так что Борис решил спрятать бумаги поближе, в зоне доступа, в тайнике на своей машине, который даже таможенники до сих пор не смогли отыскать.

Нет, серьезно с контрабандой Борис никогда не связывался, но иногда бывали мелкие грешки на грани с законом. А так как в жизни он почти ко всему подходил весьма основательно, то и тайник свой оборудовал качественно, чтоб наверняка. Оставалось только добраться до него от этой вот машины с сумкой и под носом караулящих его братков.

С этой задачей Борис успешно справился, оставив арендованную машину на каршеринговой стоянке, а потом просто переодевшись так, что, когда вернулся к базе, его вначале даже не хотели пропускать на проходной, не сразу узнав. Зато Петрович, местный дворник, узнал Борьку без труда, и нагнал его возле машины, чтобы негромко сообщить:

— Борь, тут тобой мужик какой-то интересовался. Ткнул через забор пальцем в твою Ласточку и начал расспрашивать у меня про ее маршрут, про груз и про тебя самого. Я предложил ему позвать тебя, чтобы он мог получить инфу из первых рук, от хозяина, но мужик отчего-то вдруг заскучал и быстро свернул разговор. И вообще он мне не понравился. А выглядит… — Петрович вполне узнаваемо обрисовал Чернова.

— Спасибо, Петрович! — улыбнулся Борис.

Видимо, надоело Чернову ждать, вот он и решился обратиться к неказистому на вид мужичку, окликнуть его из-за забора, чтобы хоть приблизительно узнать время выезда нужной ему фуры. Чернову и в голову прийти не могло, что это у Петровича сейчас хобби такое — махать метлой после выхода на пенсию, чтобы не скиснуть и не спиться дома от отсутствия движения и рабочей дисциплины. А на самом деле… Если бы Чернов имел хоть малейшее представление о прошлых заслугах и званиях Петровича, он бы его за версту обошел. Но об этом знали очень немногие. Борька был в их числе, попал в круг избранных, с кем старый ветеран мог иногда побеседовать на досуге.

— Ты не улыбайся, а серьезно к этому отнесись, — снова заговорил Петрович. — Похоже, что у него и ствол с собой есть.

— Я догадывался, — кивнул Борька. — Что ж, схожу теперь, побеседую с этой личностью.

— Помощь нужна?

— Справлюсь, — Борис стянул с себя и бросил в машину толстовку с капюшоном, маскировавшую его на обратном пути. А потом, не таясь от Петровича, начал прятать в тайнике документы.

— Я так понимаю, что оба явления связаны между собой, — заметил старый ветеран, кивком указав на бумаги, а потом за забор.

— Связаны, — среди чувств, которые старый ветеран внушал Борьке, недоверия и близко не было, так что он не стал от него ничего скрывать. — Мутная история, Петрович. А документы