90-е: Шоу должно продолжаться - 2 - Саша Фишер

Глава 12

— Не был до конца уверен, — криво усмехнулся Иван.

— Из какого ты года? — спросил я. Сплюнул. — Тьфу ты, прямо на диагноз в дурке тянет. А тут как раз твой приятель-психиатр на сейшне…

— Из двадцать второго, — ответил Иван. — Но уже почти местный. Я очнулся в морге, в восьмидесятом. Двадцать третьего ноября, кстати. Ровно одиннадцать лет назад, считай. А ты?

— По сравнению с тобой я новичок, — хмыкнул я. — Очнулся после пьянки со своими корешами-музыкантами пятнадцатого октября.

— Лавандовый латте, нда, — Иван привалился спиной к косяку. — И как там, в будущем? Вот что мне скажи. Игорь Мельников. Тебе это имя что-то говорит?

— Совершенно ничего, — я покачал головой. Напряг память. Игорь? Брат его какой-то? Или отец? — Какой-то родственник?

— Можно сказать и так, — пожал плечами Иван. — Он в девяностые Новокиневск кошмарил, при звуке его имени, каждая собака начинала скулить и забивалась под забор.

— Так меня здесь не было в девяностые, — ответил я. — Сначала армия, потом горячие точки. Про дела этих лет в Новокиневске ничего не знаю.

— А ты раньше тоже был рок-музыкантом? — спросил он.

— Вообще никакого отношения, — я покачал головой. — Охранный бизнес.

— А почему решил вдруг в музыку податься? — жадно спросил Иван.

— А куда еще? — усмехнулся я. — Все близкие друзья — музыканты, что мне их было, на произвол судьбы что ли бросать? Сказать: «Сорян, братаны, у меня переоценка ценностей, лабайте свое фуфло дальше, а я пошел нормальными делами заниматься», так что ли?

— А я и раньше в прессе работал, — Иван посмотрел в мутно-серое ночное небо. — Сейчас вот другой я учусь на истфаке и подрабатываю в «Молодежной правде». Так странно.

— Странно, согласен, — кивнул я. — А другого меня здесь нет. Я оказался здесь в тот самый день, когда настоящий я ушел в армейку. Как будто в какой-то момент игры нажал «сохраниться». И когда там, в двадцать третьем погиб, жизнь загрузилась заново.

Странно себя чувствовал сейчас. Вроде с одной стороны был рад встретить «товарища по несчастью», с другой… Я никогда не любил встречать соотечественников за границей, например. Там где другие радостно распахивали объятия с воплем «земеля!» и накрывали общую поляну, чтобы отметить встречу в чужих краях, я молча засовывал в уши наушники и делал вид, что не понимаю русский. Не потому что конкретно против русских что-то имею, был бы из Гватемалы, гватемальцев бы встречать не любил наверняка. С земляками я и дома пообщаюсь.

Но здесь было другое. Это был не земляк, а… А кто?

— И какие у тебя планы? — спросил Иван.

— Захватить мир, конечно, — криво ухмыльнулся я.

— Ты по-серьезному в шоу-бизнес? — Иван изучающе посмотрел мне в лицо.

— Ну а фигли в игрушки-то играть? — я подмигнул.

— Быстро ты освоился, — Иван вздохнул. — Я в первый месяц все больше тупил и плыл по течению. А ты прямо с места в карьер. Но вообще, если будет нужна какая помощь…

Иван замолчал. Нахмурился.

— Неловкий момент, да? — с пониманием покивал я. — Не ссы, ты вроде как ничего мне предлагать и не должен. То есть, от профессиональной поддержки я не откажусь, конечно, сам понимаешь. Но предпочту, знаешь, взаимовыгодные условия. Сечешь?

— Приятно говорить с умным человеком, — натянуто улыбнулся Иван.

— Ладно, рад, что мы все прояснили, но сейчас не время и не место, чтобы предаваться ностальгии по далекому будущему, — я хлопнул его по плечу. — Нам еще твой тимбилдинг надо закончить.

— Ты прав, — Иван расправил плечи и тряхнул своей модной челкой. — Хорошо, что ты первый об этом заговорил. Я бы, может и не решился. Привык за эти годы быть один.

В этот раз со мной в рок-клуб увязался Бельфегор. Просто у него оказалась печатная машинка, и мне не пришлось опять напрягать маму, а потом еще и тыкать в тугие грохочущие кнопки. С непривычки кучу бумаги бы запортил. Но проблема решилась проще — я озвучил на репетиции нашу необходимость — напечатать тексты песен, и Бельфегор тут же вызвался сделать это сам. Ну и навязался со мной. Хотя я и не был особенно против.

— Вов, скажи, а про клип ты серьезно говорил? — спросил он у меня, когда мы уже подходили к ДК профсоюзов.

— Более чем, — кивнул я. — Я даже контакты оператора нашел, если никуда не торопишься, то после рок-клуба мы с ним встречаемся в Петушке. И с Бесом договорился насчет рясы и всякого такого.

— Обалдеть, — Бельфегор шумно вздохнул. — Я как-то до сих пор не могу поверить, что у нас все вот… Вот так. Как будто все начало получаться само собой.

— Так бывает, — усмехнулся я. — Вы, главное, играйте, не останавливайтесь.

— А что, у тебя с рукой… Совсем глухо? — он озабоченно заглянул мне в лицо.

— Был у спортивного травматолога, — соврал я. — Он сказал, что в Москве операцию если сделать, то могут поправить. У нас вряд ли. Какое-то сухожилие повреждено, но для жизни не опасно, так что…

— Блин… — на лице рыжего появилось такое сочувствие, что мне даже на секунду стало стыдно. — Так обидно, наверное, дверью прищемил. Особенно сейчас, когда у нас все получается наконец-то.

— Да забей, — я махнул рукой. — Смысл переживать? Получится — починю руку, а нет — буду за вас из зала болеть.

Светы-Эклер на месте не оказалось, пришлось искать загадочную даму-цензора самостоятельно. Никогда бы не подумал, что в доме культуры столько непонятных бесполезных сотрудников. Кабинеты, какие-то тетеньки непонятные, в вязаных кофточках и с химическими баранами на головах. И с прозрачными тупыми глазами. Никто из них ни сном, ни духом про эту самую «литовку текстов». Так что нам с Бельфегором пришлось плюнуть на попытки найти нужную женщину логическим путем, и мы пошли тупым перебором. Заходили подряд во все кабинеты и задавали с порога интересующий нас вопрос.

Веру Германовну мы нашли в бухгалтерии. Даже вопрос задавать не пришлось, достаточно было открыть дверь и открыть рот.

— Ой, девочки, наверное это ко мне! — сказала «серая мышка»