Отныне моя - Анна Зубавина

Максим налил Кате вина, себе плеснул минералки.

— Выпей хоть немного! — попросил он. — А то вон какая бледная.

Катя сделала пару глотков и отставила бокал в сторону.

— Извини, больше не буду! Я не употребляю алкоголя. Не люблю. От него только головная боль и неприятности, — она улыбнулась.

Катя попробовала сыр, пододвинула креманку с фруктовым салатом.

— А ты что же ничего не ешь? — поинтересовалась она у Максима.

Он неопределенно пожал плечами. Есть ему не хотелось, хотя за целый день не проглотил ни крошки. Не до еды им с мужиками было! Только и съел что кусок материного пирога перед тем, как за Катей ехать. А вот жажда его одолела, постоянно в горле сохнет!

Максим решился, наконец, расспросить Катю о ее жизни. Он вообще о ней мало что знал, даже затруднялся, с какого вопроса начать.

— А как ты в Порецком оказалась? Почему приехала сюда? — он напрягся в ожидании резкого отпора.

Однако Катя повела себя дружелюбно, только удивленно посмотрела на него.

— Папа мой погиб в аварии, когда мне четыре года исполнилось. Меня отчим растил. Он строгий очень, неласковый. Ну и поругались мы с ним как-то. А мне здесь дом по наследству от папиной тетки достался. Мама посоветовала с дочкой на время уехать сюда, в Порецкое. А дальше ты знаешь.

Она так печально взглянула на Максима, что у него зашлось сердце от жалости.

Официант принес горячее. От тушеного с овощами мяса исходил упоительный аромат.

Катя с аппетитом отправляла в рот ложку за ложкой. Максим улыбался, глядя на нее. Кажется, вечер удастся! Сейчас она доест, и они будут разговаривать. Долго-долго! Вот только бы голова у него чуть поменьше болела. Есть по-прежнему не хотелось. Он насильно заставил проглотить себя две ложки и потянулся ко второй бутылке с минеральной водой. К нему снова вернулась жажда.

«Чаю попросить, что ли? С лимоном!» — он зябко передернул плечами и подозвал официанта.

— Спасибо, Максим, все очень вкусно! — поблагодарила Катя. Глаза ее улыбались.

— Это еще что, — воспрянул духом Максим, — скоро второе горячее принесут — рыбу! Ее здесь очень необычно готовят. Тебе понравится, вот увидишь!

Внезапно он заметил, что Катя смотрит на него виноватым взглядом. Он вопросительно поднял брови. Она склонилась над сумкой, достала оттуда небольшой пакетик, в котором что-то блестело.

— Случайно нашла твой подарок в рабочем столе в день, когда увольнялась из хозяйства. Давно ты туда его положил?

— Давно, — признался он, — перед тем как уехать в Беларусь.

Максим взял пакетик и положил себе на ладонь. Подвеска с темно-синим сапфиром на цепочке из белого золота. Он узнал это украшение. Он подарил его Кате, когда собирался свозить ее в это же самое кафе пять лет назад. Правда, подарок тогда она оставила у него дома. Так получилось.

Максим сжал пакетик в ладони и спросил упавшим голосом:

— Ты принесла его сюда, чтобы вернуть мне?

Катя посмотрела на него ласковым взглядом и мягко ответила:

— Да, ты угадал. Но я передумала! Если нашла его через пять лет среди хлама в рабочем столе, значит, так назначено свыше. — Она тепло улыбнулась. — Я знаю, тебе будет приятно, если я оставлю его у себя. Ты изменился, Максим. Раньше ты не был, — она задумалась, подбирая слова, — настолько внимательным и добрым.

Он осторожно накрыл руками ее руки:

— Кать, пожалуйста, пойдем, потанцуем. Хотя бы один танец! Пока второе горячее не принесли.

В его глазах стояла мольба вперемешку с надеждой. Она не убрала своих рук. Бледные щеки окрасил нежный румянец.

— Хорошо, — согласилась Катя и улыбнулась, — я подарю тебе один танец! Не могу отказать. Ты ведь мой спаситель, правда?

Максим порывисто встал. Как он давно мечтал об этом, целых пять лет! От счастья почти утихла головная боль, и вдруг исчезла мучительная жажда.

Катя взволнованно посмотрела ему в глаза и доверчиво протянула руку. Он сжал ее тонкие пальцы и осторожно повел к танцполу.

***

Певца на эстраде сменила пышная брюнетка с короткой стрижкой. Красивым проникновенным голосом она начала петь щемящую песню о страстной любви и неминуемой разлуке.

Они медленно танцевали, чуть отстранившись друг от друга. Лица Кати Максим не видел, она низко наклонила голову. Он не удержался и чуть коснулся сухими губами ее волос. Максим крепче прижал к себе, ощутив сквозь тонкую ткань платья выступавшие позвонки. Он почувствовал, как напряглась Катина спина, по ее телу прошла волна легкой дрожи. Он заметил ее участившееся дыхание. Давно ему не было так хорошо. От ее близости радостно забилось сердце.

Неожиданно за спиной Максима женский голос капризно произнес:

— Я думала, обозналась! Нет, не обозналась! Новоиспеченная вдова Екатерина Озерова собственной персоной! Полгода не прошло, а она уже весьма эротично виснет в танце на новом ухажере! И стыда в глазах нет! Вы только взгляните на нее!

Максим резко обернулся, хотя уже по голосу догадался, кого увидит: надменную Анжелу, когда-то первую красавицу Порецкого. Очень давно, сразу после школы, Максим был влюблен в нее, но быстро охладел. Уже тогда она приценивалась, кому продать свою красоту подороже. Но, похоже, не преуспела в этом бизнесе: обручального кольца на ее безымянном пальце он не увидел..

Максим знал, что Дима Озеров пять лет назад тоже оставил Анжелу. Оставил ради Кати. И Анжела, похоже, не собиралась ей этого прощать.

— Я гляжу, Максим, ты приятно проводишь время с молодой вдовушкой! — не думала сбавлять издевательский тон Анжела.

Катя стояла белее мела. Он заглянул ей в лицо. Она резко выдернула у него руку. В Катиных глазах плескалась боль, ее губы дрожали.

— Пойдем, — подавлено зашептала она ему. — На нас все люди смотрят! Стыдно как! — из ее потемневших до черноты глаз хлынули слезы.

Максим молниеносно загородил Катю собой и с яростью сделал два шага навстречу Анжеле:

— Не смей, слышишь! Иди отсюда! Дойдешь или проводить?

— Что, правда глаза колет? — усмехнулась Анжела и, чуть пошатываясь, пошла по проходу.

Максим резко оглянулся. Кати рядом уже не было. У него похолодело в груди. Он поглядел вперед, на их пустующий столик. «Ушла!» — пронзила мозг догадка.

Он бросился вдогонку, перепрыгивая по лестнице вниз через две ступеньки. В вестибюле оказалось пусто. Он выбежал на улицу. Катя стояла возле крыльца и, закрыв лицо руками, горько плакала. Охранник равнодушно взирал на нее со ступенек.

— Кать, ты сошла с ума, вышла раздетая! Холодно на улице, сентябрь все же! Пойдем в зал! — Максим настойчиво потянул ее за локоть. — Анжела — дура склочная, и все про это знают. Не обращай внимания!