Вильгельм Завоеватель - Джорджетт Хейер

— Что с тобой? — спросил Эдгар.

— Ничего. — Рауль опустил руку. — Я не враг ни тебе, ни Англии. Это не в моих интересах.

— Но ты пойдёшь за своим хозяином, а я — за своим, — возразил Эдгар. — Возможно, ваши желания и не совпадут, но, я думаю, это ничего не изменит. Мы выбрали свой путь и будем следовать за разными людьми. Для нас обратной дороги нет.

Раулю показалось, что Эдгар вздрогнул.

— Что значат наши ничтожные чувства, наша любовь и ненависть? Ты считаешь меня своим другом, но придёт время, и нас затянет водоворот сражений.

— Но дружба останется, — возразил Рауль.

— Как бы мне хотелось... Как бы мне хотелось... — Эдгар вздохнул и покачал головой. — Кто знает, какими дорогами нам придётся пройти, прежде чем всё это кончится. Скорее возвращайся из Фландрии. Я буду скучать.

В конце недели герцог покинул Руан и двинулся во Фландрию. В свите Вильгельма были его брат, граф Мортен, Роберт из О и Роджер де Монтгомери. Очень быстро герцог доехал до Лилля, где тогда располагался двор. Граф и миледи оказали гостям радушный приём. Мудрый граф выслушал речь Вильгельма не моргнув и глазом, хотя и понял, что это лишь предлог для появления норманна при его дворе. Он приказал своим людям проводить герцога в его покои и выполнить любые пожелания великого правителя Нормандии. В течение часа граф мило беседовал с Вильгельмом, затрагивая все вопросы, могущие вызвать у герцога хоть какой-то интерес. О браке же не было сказано ни слова. Вильгельму не сиделось на месте, но он сумел сдержаться. Как только церемония прощания закончилась и за спиной герцога закрылась дверь, он хлопком подозвал слугу.

Когда свита Вильгельма узнала, что он отверг три туники и уволил цирюльника за плохое бритье, удивлению не было предела. Вильгельм никогда не обращал внимания на свой внешний вид. Обеденный выход герцога был более чем помпезным. Его сопровождала многочисленная свита и представители фландрского двора. На Вильгельме была длинная алая туника, расшитая золотом. Голову его украшал золотой венец, а руки — массивные браслеты, на плечи был накинут длинный до пят плащ — свидетельство высокого положения Вильгельма. Это великолепие было ему очень к лицу. Графиня Аделия, француженка, взглянула на герцога с одобрением и прошептала Джудит, что Матильда очень сглупит, если пропустит такого сеньора.

В ожидании прибытия благородного гостя придворные в зале разбились на группки. Когда Вильгельм стал спускаться по лестнице, граф Болдуин вышел ему навстречу. С графом были миледи и сыновья, Роберт и Болдуин. Подавая герцогу руку, графиня, улыбаясь про себя, заметила, как он быстрым взглядом окинул весь зал.

Вильгельм поцеловал пальцы графини и попросил её разрешения представить графов Мортена и О. Миловидная графиня не обратила внимания на графа Мортена, немногословного прямолинейного юношу, зато с удовольствием позволила графу О сопровождать её к столу.

По знаку отца леди Джудит сделала реверанс герцогу. Бросив ему взгляд, приглашающий к знакомству, девушка получила в ответ лишь сдержанный кивок головой. Если что-то забавляло её, Джудит всегда смеялась. Засмеялась она и сейчас.

— Милорд, я счастлива снова видеть вас здесь, — наконец таинственно проговорила она.

Герцог поблагодарил Джудит, приложил её руку к своим губам и снова повернулся к графу Болдуину, который что-то говорил ему.

Болдуин сделал знак крепко сложенному молодому человеку, полуразвалившемуся на стуле, и представил его герцогу. Это был Тостиг, сын Годвина. Ровесник Вильгельма, он развязной походкой подошёл к герцогу и окинул его дерзким взглядом. Лицо Тостига с неправильными, но приятными чертами легко заливалось румянцем. Он походил на драчуна, что соответствовало действительности, и, судя по всему, не ценил жизнь. Граф Болдуин сообщил, что Тостиг был недавно обручён с леди Джудит.

Глаза Вильгельма загорелись. Он тут же пожал руку Тостигу:

— Желаю тебе счастья и надеюсь, что моё обручение состоится так же скоро, как и твоё.

Граф погладил бороду, но не проронил ни слова. Через некоторое время он усадил герцога по правую руку от себя. Глаза его скользнули по зале, и он увидел, как входит его вторая дочь. Вильгельм проследил за взглядом графа и замер, словно гончая, учуявшая дичь. Казалось, сейчас он вскочит и бросится вперёд.

Леди Матильда медленно приближалась к столу. В руках её был кубок с вином — символ начала церемонии. Подол её тёмно-зелёного платья складками ниспадал до пола. Из-под зелёной вуали, приколотой к волосам драгоценной заколкой, выбивались золотистые локоны. Взгляд Матильды был прикован к кубку, алые губы плотно сжаты.

Она подошла к столу с той стороны, где сидел герцог, и, подняв кубок, произнесла:

— Да здравствует герцог! — Голос Матильды струился как ручей. Она подняла глаза и бросила быстрый взгляд на Вильгельма. Ему показалось, что вспыхнуло зелёное пламя. Леди Матильда опустилась на одно колено и приложила губы к кубку. Вдруг герцог резко поднялся, и Матильду охватила странная тревога. Она сделала шаг назад, но, сумев сдержать вдруг нахлынувшие чувства, твёрдой рукой передала кубок Вильгельму. Глаза её ослепляло сияние алого и золотого, а смуглое лицо герцога неотвратимо притягивало к себе её взгляд.

— Леди, я пью за вас, — эти слова герцога звоном отдались в ушах Матильды.

Вильгельм развернул кубок и намеренно приложил губы к тому месту, откуда пила Матильда.

Герцог осушил кубок в полнейшей тишине. Сотни взглядов были прикованы к нему. Лишь граф внимательно изучал узор на солонке.

Поставив кубок, Вильгельм предложил Матильде сесть рядом. Леди подала ему руку, и от неожиданного прикосновения пальцев Вильгельма по телу её пробежала дрожь.

Вдруг все разом заговорили, словно вспомнив о правилах хорошего тона. На герцога теперь бросались лишь мимолётные взгляды. Он же вообще не обращал никакого внимания на окружающих. Для него существовала только Матильда. Сидя практически спиной к графу Болдуину, Вильгельм положил руку на спинку стула Матильды и пытался разговорить её.

Однако все его попытки были тщетны. Матильда односложно отвечала и совсем на него не смотрела.

Граф Болдуин был занят едой и разговором с Робертом из Мортена, который сидел напротив. Тостиг развалился на стуле, поглощая еду, и в перерывах между блюдами нежно поглаживал руку Джудит. Он много пил и в конце концов стал вести себя весьма непристойно. Его грубый смех всё чаще заглушал гул голосов. Он выкрикивал тосты и проливал вино на стол.

— Да здравствует Вильгельм Нормандский! — крикнул он, с трудом поднявшись на ноги.

Вильгельм обернулся. Увидев шатающегося Тостига, он презрительно усмехнулся, но тут же поднял кубок и выпил за здоровье саксонца. Обернувшись к Матильде, он проговорил:

— Итак, Тостиг одел обручальное кольцо на палец вашей сестры. А вы знаете, зачем я приехал во Фландрию?

— Я плохо разбираюсь в государственных делах, милорд, — холодно ответила Матильда.