Поменяться местами - Бет О'Лири

– А что с ее мужем, с Клиффом?

Арнольд смотрит на носы своих ботинок.

– Мерзкий тип. Ни одной женщине такого не пожелаю.

– В смысле? – хмурюсь я, вспоминая, как Бетси сорвалась к нему по первому звонку. – Он плохо к ней относится?

– Не знаю, – поспешно говорит Арнольд, – чужие семейные дела меня не касаются.

– Это понятно, но… Вдруг там что-то серьезное? Вы не замечали ничего тревожного?

– Не должен я ничего замечать. – Он бросает на меня косой взгляд. – Говорю же, не мое это дело.

– Арнольд, я же не ради сплетен. Просто хочу убедиться, что с Бетси все в порядке.

Он потирает подбородок.

– Случаются странные моменты. Клифф придирается к каждой мелочи и жутко сердится, что Бетси делает все неправильно. Сам он из дома почти не выходит – Бетси вроде как у него на побегушках. А если оказаться под их окнами в неподходящий момент, то иной раз такое услышишь… – Арнольд качает головой. – С женщиной так нельзя разговаривать, вот что я хочу сказать. В общем-то понятно, от чего Бетси так измотана. Раньше она такой не была. Но мы ее поддерживаем как можем. Тут ее никто в беде не оставит.

Интересно, а сама Бетси об этом знает? Хоть кто-нибудь сказал ей, что готов прийти на помощь? Или все они, как моя бабушка, молчат и не вмешиваются? Постараюсь найти к Бетси подход. Пока я не тот человек, кому она может довериться, но может, мне удастся это изменить.

Внезапно Арнольд хлопает себя по лбу.

– Дырявая память. Я зачем заходил-то: у тебя есть планы на утро? Нам не помешала бы помощь.

– Помощь? А с чем? – осторожно интересуюсь я, гадая, кому это «нам»?

– Ты знаешь, какой сегодня день?

– Если честно, я слегка потерялась в числах. Воскресенье?

– Пасхальное воскресенье! – отвечает он, вставая со скамейки. – Нам нужен Пасхальный кролик.

Деревенский клуб украшен лентами и бантами. Большой плакат сообщает, что сегодня всех ждет ежегодная охота за пасхальными яйцами.

– Джексон! Могла бы догадаться, что ты в этом замешан.

Он стоит с плетеной корзиной с шоколадными яйцами и, надо признать, выглядит озадаченным.

– Замешан? Это ты про организацию детского праздника?

– Ну, конечно, про праздник, ага… – говорю я, глядя на него с недоверием.

Джексон изображает саму невинность, но меня не проведешь. Снова он строит козни. На днях у меня случилась первая победа: я столкнулась в магазине с доктором Петером, и он практически пообещал мне, что проголосует за мою средневековую тематику. А потом я заметила Джексона у стенда с газетами, и он явно подслушивал.

Несомненно, он задумал мне отомстить.

– До чего Лина у нас очаровательная! – говорит Арнольд за моей спиной.

На мне белые флисовые штаны с пришитым к ним заячьим хвостом, и они настолько огромные, что пришлось одолжить у Арнольда ремень. И жилетка, на которой нашито несколько фигурок кроликов – а то мало ли кто-то еще не догадался, что я за зверь. И кроличьи ушки. Ушки – это ведь что-то из эротики, да? Словом, выгляжу я по-клоунски.

– Лучше молчите, Арнольд.

Джексон даже не пытается сдержать улыбки.

– Даже лучше, чем я ожидал. Тебе идет.

Позади меня раздается громкий, драматический вскрик. Я поворачиваюсь и вижу перед собой потрясающе очаровательную девочку. Ее светлые волосы заплетены в косичку, на щеке длинная полоса от фломастера, а одна штанина закатана для демонстрации длинного полосатого носка. Она прижала руки к щекам – воплощение удивления – и смотрит на меня большими голубыми глазами. Очень знакомыми глазами.

– Пасхальный кроооооолик, – выдыхает она, не сводя с меня взгляда. – Вот это дааааа!

– Это моя дочь Саманта, – говорит Джексон у меня за спиной. – Всей душой верит в Пасхального кролика.

Очевидно, просит меня им подыграть. За кого он меня принимает, за монстра? Я, конечно, не в восторге, что меня нарядили нелепым зайцем, но как можно испортить ребенку праздник?

– Вот ты где, Саманта! – говорю я, приседая на корточки. – А я тебя везде искал!

– Искал меня?

Ее глаза стали еще больше.

– С самого утра скакал по всем долинам Йоркшира в поисках помощника. Может, хочешь мне помочь, Саманта?

– Я? – удивляется она.

– Сейчас узнаем, подходишь ты или нет! Ну-ка скажи, любишь шоколадные яйца?

– Очень! – вскрикивает она, подпрыгивая на месте.

– А делать тайники умеешь?

– Умею!

– Не то слово, – бурчит Джексон, хотя я слышу, что он улыбается. – Мой ботинок утром так спрятала…

– Отличный тайник придумала! – серьезно кивает Саманта, не сводя с меня глаз.

– Тогда самое важное: ты умеешь хранить тайны? Помощница Пасхального кролика будет знать, где спрятаны шоколадные яйца, и другие дети захотят от тебя подсказку.

– Я им не скажу, честно-честно!

– Ну что ж, тогда помощница найдена! – выпрямившись, говорю я Джексону.

Он расплывается в счастливой улыбке. И впервые я вижу, чтобы он улыбался так широко и искренне. На каждой щеке у него по ямочке.

Он хватает Саманту и начинает ее щекотать, а девочка заливается смехом.

Я смотрю на них, и в груди у меня разливается тепло, а на душе становится так легко, будто на мгновение я и правда превращаюсь в беззаботного Пасхального кролика.

– Спасибо, – говорит мне Джексон одними губами.

Саманта вырывается из объятий отца, хватает корзинку и решительно берет меня за руку. Джексон вдруг кажется совсем беззащитным, будто любовь к дочери настолько сильна, что причиняет ему боль. Это настолько искренне и лично, что я отвожу глаза.

Саманта крепче сжимает мою ладонь, и снова я ощущаю прилив тепла.

Джексон целует дочь в лоб и открывает нам дверь на улицу.

– Вам пора за дело. Кстати, Лина…

– Да?

– Хотел напомнить, что Пасхальный кролик должен всюду прыгать. И размахивать корзинкой.

– Да неужели… – цежу я сквозь зубы.

Джексон расплывается в улыбке. Я не успеваю придумать ответ – Саманта тащит меня вниз по ступенькам, и мы выходим под дождь.

Чувствую себя женщиной из рекламы духов. Той, что парит над землей в развевающемся шифоне. От нее исходит сияние, и прохожие вдруг начинают петь.

Эту ночь я провела с Тодом. Он действительно необыкновенный человек. У меня не было секса уже лет двадцать, и теперь, когда мне семьдесят девять, все, конечно, несколько иначе, но по-прежнему чертовски прекрасно.