Черная книга - Иэн Рэнкин

— Пока нормально, — ответил Петри. — Вообще-то, я не очень доверяю этим автоматическим камерам. Если движок ломается, вручную пленку уже не перемотаешь.

— Батареек достаточно?

— Два комплекта. С этим проблем не будет.

Ребус кивнул. Он знал репутацию Петри — надежный, основательный, мог бы уже и повыше подняться по служебной лестнице.

— А что телефон?

— Подключили, сэр, — доложила Шивон Кларк.

Обычно между постом наблюдения и штабом связь устанавливалась по рации. Но для операции «Толстосумы» это не годилось — у таксистов и диспетчеров были двусторонние рации, а потому существовала опасность, что разговоры полицейских могут перехватить. Кроме того, рации таксистов создавали бы помеху.

Чтобы избежать этих потенциальных опасностей, ранним утром в воскресенье в квартиру наблюдения была протянута телефонная линия. Телефонный аппарат стоял на полу у двери. Пока что им воспользовались всего два раза: Джардин записалась к парикмахеру, а Петри сделал ставку у букмекера, после того как увидел в своем таблоиде подсказки к предстоящим скачкам. Шивон тоже собиралась воспользоваться телефоном — позвонить днем в больницу и справиться о состоянии Брайана. Так что Ребус первым использовал телефон в служебных целях — набрал номер отделения на Сент-Леонардс.

— Есть что-нибудь для меня? — спросил он. — Так, это интересно. Что еще? Кто? Почему с этого не начал, черт возьми! — Он бросил трубку. — Брайан пришел в себя. Сидит в кровати, ест куриный бульон и смотрит телевизор.

— И то и другое может спровоцировать ухудшение, — сказала Шивон, теряясь в догадках, что же такое еще сказали Ребусу.

— Привет, Брайан.

— Здравствуйте, сэр. — Холмс, сидевший в наушниках, опустил их на шею и выключил магнитофон. — Пэтси Клайн[29], — сказал он. — Я ее часто слушаю, с тех пор как Нелл выставила меня за дверь.

— А откуда кассета?

— Тетушка принесла, спасибо ей. Она знает, что мне нравится. Когда я очнулся, кассета уже меня ждала.

Ребуса вдруг осенило. Пациентам, находящимся в коме, играют музыку, да, точно. Может быть, Холмсу давали слушать Пэтси Клайн? Неудивительно, что он не хотел просыпаться.

— Мне как-то трудно включиться, — продолжил Холмс. — Я хочу сказать — столько дней выпали из жизни. Я, вообще-то, не возражаю. Поспать я люблю. Только ни черта не помню, что снилось.

Ребус присел у кровати. Стул уже стоял на месте.

— Посетители были?

— Нелл заглянула.

— Это хорошо.

— Она все время плакала. У меня что, лицо изуродовано, а мне никто не решается об этом сказать?

— Лицо, как и было, страшноватое. А что насчет амнезии?

Холмс улыбнулся:

— Нет-нет, я все хорошо помню, правда не знаю, что это может дать.

Холмс и в самом деле выглядел неплохо. Как говорил доктор, мозг перекрывает все системы, оценивает причиненный ущерб, проводит ремонтные работы, а потом наступает пробуждение. Полицейский, излечи себя сам.

— И что же ты помнишь?

— Я помню, — сказал Холмс, — что провел вечер в «Кафе разбитых сердец». Я даже могу сказать, что я ел.

— Что бы ты ни ел, могу спорить, что на десерт ты заказал «Синее замшевое суфле».

Холмс покачал головой:

— Суфле мне не досталось. Эдди говорит, это самое ходовое блюдо после «Королевы».

— И что было потом?

— Да все как обычно. Я сидел в баре, выпивал и болтал. Думал, вот сейчас какая-нибудь красотка подсядет и спросит, часто ли я сюда захожу. Некоторое время поговорил с Пэтом. Он в тот вечер дежурил в баре. — Холмс помолчал. — Тут нужно объяснить. Пэт — это…

— Партнер Эдди — общий бизнес, а может, и постель тоже.

— Ну-ну, только давайте без гомофобии.

— Некоторые из моих лучших друзей дружат с геями, — успокоил его Ребус. — Ты когда-то уже упоминал Колдера. Еще я тебе могу сказать, что он не водит машину.

— Это верно. Машину водит Эдди.

— Даже когда нажрется до поросячьего визга.

Холмс пожал плечами:

— Я в это не вмешиваюсь.

— Придется — когда он переедет какую-нибудь старушку.

Холмс улыбнулся:

— Его машина по виду, может, и навороченная, но в жутком состоянии. Ее и до сорока миль на пустой дороге не разогнать. И потом, Эдди, если угодно, самый осторожный из всех известных мне водителей. Ползет со скоростью пешехода. Я как-то раз видел, как его обогнал скейтбордист. Причем свой скейтборд он нес под мышкой.

— Значит, в баре были только ты и Колдер?

— Пока к нам не присоединился Эдди — он закончил все дела в кухне. Нет, в ресторане были и другие люди, но таких, чтобы с негодяйской рожей, — нет, таких я не видел.

— Давай дальше.

— В общем, я собрался домой. Вероятно, кто-то ждал меня за мусорными бачками. А следующее, что я помню, — это как кто-то возится у меня под килтом. Я открываю глаза и вижу, как две медсестры моют моего петушка.

— Чего-чего?

— Клянусь вам, именно от этого я и очнулся.

— Чудо медицины.

— Волшебная губка, — сказал Холмс.

— Так есть какие-нибудь идеи, кто тебе припечатал?

— Я думал об этом. Может, они перепутали меня с Эдди или Пэтом.

— С какой бы стати?

Холмс пожал плечами.

— Не пытайся обмануть старого дядюшку Ребуса, Брайан. Ты забыл, что я умею читать твои мысли.

— Ну, тогда сами и скажите.

— Может быть, они просрочили с платежами.

— Вы имеете в виду за крышу?

— За страховку. Они так это предпочитают называть.

— Возможно.

— Сладкая парочка из «Разбитых сердец» склоняется к мысли, что таким образом нечестивый союз владельцев индийских ресторанчиков выразил им свое недовольство падением доходов.

— Мне это трудно представить.

— Мне тоже. Может, никто ничего не перепутал, Брайан. Может быть, никому не нужны были Эдди и Пэт. Может быть, им был нужен именно ты. Но почему?

Розовые щеки Холмса стали еще краснее.

— Вы нашли мою черную записную книжку?

— Конечно. Я искал улики, и потому пришлось посмотреть твои вещички. Я нашел твои записи. Вернее, твои шифровки. В них никто, кроме другого полицейского, не смог бы разобраться. Но я и есть другой полицейский, Брайан. Там у тебя имеется несколько наводок, и одна очень серьезная.