Четверо Благочестивых. Золотой жук - Эдгар Аллан По

Маркс удивился.

– Закройте окно, – приказал человек, и Билли, загипнотизированный повелительной интонацией его голоса, повиновался. В ту же секунду он услышал звук разбивающегося стекла.

С сердитым возгласом он повернулся.

– Эй, что за игры? – прорычал он.

Незнакомец, не проронив ни слова, скрылся за дверью, мягко прикрыв ее за собой.

– Что за игры? – уже не так громко повторил Маркс, посмотрел вниз и увидел у себя под ногами разбитый пузырек и рядом сверкающий соверен. Какое-то время он тупо смотрел на них, потом, как раз перед тем, как поезд въехал на станцию «Виктория», наклонился, чтобы поднять монету…

Когда на станции «Кенсингтон» поезд остановился, один из пассажиров не спеша прошел по перрону, нашел свой вагон, открыл дверь и тут же отшатнулся, закашлявшись. К нему тут же подбежали носильщик и взволнованный станционный служитель. Когда они широко открыли дверь вагона, густой, тошнотворный запах миндаля распространился по станции.

Пока станционный инспектор разбирался что к чему, у вагона собралась небольшая толпа возбужденных пассажиров, которые вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри. Вскоре явились врач с носилками и полицейский с улицы.

Вместе они вынесли из вагона тело мертвого человека и положили его на платформу.

– В вагоне нашли что-нибудь? – спросил полицейский.

– Соверен и разбитый пузырек, – ответили ему.

Полицейский заглянул в карманы мертвеца.

– Сомневаюсь, что у него при себе имеются какие-нибудь документы, – со знанием дела произнес он. – Что это? Билет в первый класс… Думаю, скорее всего, самоубийство… О, тут и карточка имеется…

Он взял карточку, повернул, и лицо его изменилось. Раздав кое-какие торопливые указания, полицейский бросился к ближайшему телеграфу.

На Даунинг-стрит суперинтендант Фалмут, который позволил себе несколько часов сна, проснулся с неспокойным сердцем и тягостным ощущением, что, несмотря на все принятые меры, этот день закончится катастрофой. Не успел он одеться, как объявили, что прибыл комиссар.

– Я получил ваш рапорт, Фалмут, – сказал глава полиции. – Вы поступили совершенно правильно, освободив Маркса… Утром от него не было новостей?

– Нет.

– Гм, – задумчиво произнес комиссар. – Я тут подумал… – Он не закончил предложения. – А вам не приходило в голову, что «Четверо» могут догадаться об опасности?

Детектив удивленно поднял брови.

– Разумеется, приходило, сэр.

– А о том, что они могут в таком случае предпринять, вы задумывались?

– Н-нет… Разве что попытаются покинуть страну.

– А что, если пока этот Маркс ищет их, они сами захотят найти его?

– Билл – умный парень, – в голосе детектива послышалась тревога.

– Они тоже, – кивнул комиссар. – Я вам советую: найдите Маркса и приставьте к нему двух своих лучших людей.

– Это надо сделать немедленно, – согласился Фалмут и добавил: – Боюсь, об этом надо было подумать сразу же.

– Я собираюсь встретиться с сэром Филиппом, – сменил тему комиссар и с неуверенной улыбкой добавил: – Придется его немного попугать.

– Что вы имеете в виду?

– Мы хотим, чтобы он отказался от своей затеи. Вы утренние газеты читали?

– Нет, сэр.

– Все в один голос твердят, что такой законопроект должен быть снят… Что он не стоит такого риска, и что мнения в стране по этому поводу разделились. Но на самом деле они просто боятся последствий, и, честное слово, у меня тоже душа не на месте.

Он поднялся по лестнице, и на площадке его на время задержал один из дежурных офицеров.

Эту систему приняли после происшествия с ряженым «детективом». Теперь министр иностранных дел постоянно находился на осадном положении. Охранявшие его полицейские не доверяли никому. Был введен пароль и приняты все возможные меры, чтобы избежать повторения прошлой ошибки.

Комиссар уже собрался постучать в дверь министра, но вдруг почувствовал, что его поднятую руку перехватили. Он недоуменно повернулся и увидел Фалмута с перекошенным мертвенно-бледным лицом.

– Они прикончили Билли, – прошептал детектив. – Его только что нашли в вагоне метро на «Кенсингтоне».

Комиссар присвистнул.

– Как это было сделано? – спросил он.

– Испарения синильной кислоты. Работают по науке, – в отчаянии произнес Фалмут и упавшим голосом добавил: – Прошу вас, сэр, убедите его снять этот чертов законопроект. – Он кивнул на дверь сэра Филиппа. – Нам его не спасти. Я сердцем чувствую, он обречен.

– Не говорите глупостей! – строго сказал комиссар. – Вы слишком взволнованы. Вам надо было больше спать, Фалмут. Вот уж не ожидал услышать от вас такое… Мы обязаны его спасти.

Он отошел от двери и подозвал к себе одного из офицеров, наблюдавших за лестничной площадкой.

– Сержант, передайте инспектору Коллинсу, пусть срочно собирает резервы. Я сегодня вокруг Рамона такой заслон поставлю, – продолжил он, обращаясь уже к Фалмуту, – мышь не проскочит!

И через час Лондон стал свидетелем такого, чего еще не ни разу не видел за всю свою историю. Из каждого района столицы в центр стали съезжаться небольшие армии полицейских. Они прибывали поездами, трамваями, моторными омнибусами, всеми передвижными средствами и видами транспорта, которые можно было реквизировать или изъять. Реки стражей порядка текли с железнодорожных станций, заполняя улицы, пока ошеломленный Лондон не притих, увидев всю мощь силы, охраняющей его покой.

Весь район Уайтхолл вскоре был забит полицейскими от края до края, Сент-Джеймсский парк почернел от людей в форме. Одновременно с этим улицы Уайтхолл, Чарлз-стрит, Бердкейдж-уок и восточная сторона Малла были перекрыты для транспорта плотными фалангами конных полицейских, Сент-Джордж-стрит находилась в руках властей, на крыше каждого здания дежурили стражи порядка. Тщательнейшие обыски были проверены в каждом доме, в каждой комнате, из окон которых открывался хоть малейший вид на резиденцию министра иностранных дел. Лондон как будто оказался на военном положении. И в самом деле, двум гвардейским полкам было приказано весь день находиться в состоянии полной боеготовности. В кабинете сэра Филиппа комиссар и Фалмут делали последние попытки переубедить упрямого политика, чья жизнь подверглась опасности.

– Говорю же вам, сэр, – наседал комиссар, – мы сделали все возможное, но мне по-прежнему страшно. Эти люди пугают меня, как что-то сверхъестественное. Меня не покидает ужасное ощущение, что, несмотря на все предосторожности, мы что-то упустили из виду, оставили незащищенным какой-нибудь переулок, который эти дьяволы используют в своих гнусных целях. Смерть этого Маркса лишила меня покоя… Эти «Четверо» не только вездесущи, но и всесильны. Умоляю вас, сэр, ради всего святого, подумайте еще раз, прежде чем окончательно отвергнуть их условия. Ну неужто этот законопроект так необходим, а? – Он выдержал паузу. – Стоит ли из-за него умирать?