Ты - моя вселенная - Мария Сильвер

думаю, что это из-за того, что Стас женился, — сарказм ядом сочится с языка.

— Вы предохранялись?

Вопрос застает меня врасплох, начинаю нервно дышать. Нам настолько снесло крышу от желания, что спроси, как зовут, не вспомнили бы. Наутро собиралась сходить в аптеку за таблетками экстренной контрацепции, но Стас исчез, потом вообще было не до этого.

— НЕТ.

— Я купила струйные тесты, на них нужно пописать. Одна полоска будет значить отрицательный результат, две — положительный, — Настя вручает в руки тесты и подталкивает к двери ванной комнаты с совмещённым санузлом.

Дрожащими от волнения руками забираю приборы, которые покажут дальнейшую судьбу.

Пребываю в легком волнении во время ожидания результата первого теста. Неужели судьба смилостивилась надо мной и решила подарить своё собственное маленькое счастье, частичку от любимого человека. Не собиралась становиться матерью в столь раннем возрасте, но сама мысль о том, что у меня может быть ещё одна родная душа, приводит в невероятный трепет.

Положительный. И последующие тесты тоже. Медленно оседаю на резиновый коврик и облокачиваюсь на холодную стену. Не могу поверить, что беременна. У нас с Волковым будет малыш. Неудержимая радость переполняет, словно поток живой воды приносит исцеление в сердце.

Наш ребенок — наше продолжение. Смысл дальнейшего существования.

Надежда, которая вдруг возродилась из пепла несбывшихся желаний, принесла с собой веру в лучшее будущее и любовь к новой зародившейся жизни.

От переизбытка эмоций не могу сдержать ливня горячих слез. Сижу, схватившись за колени, и громко плачу. На мой рев прибегает Настя и усаживается рядом со мной. Забирает положительный тест из моей руки.

— Что будешь делать? — слышу предсказуемый вопрос.

— Жить, — только сначала в больницу схожу. В голове лишь одно — забота о малыше.

Глава 26

— Срок беременности 10–12 недель. Диаметр плодного яйца 61 мм, размером с мандаринку, — сообщает радостную новость пожилой врач.

— Это мальчик или девочка? — задаю волнующий вопрос.

— Пол ребенка ещё рано определять. Дождитесь 18 недели для более точного результата.

Хочу быстрее дать ему имя, а пока пусть будет Мандаринкой, как сказал гинеколог.

— Доктор, а можно получить снимок УЗИ?

— Да, конечно.

Выхожу из больницы окрыленной и самой счастливой мамой на свете. В руках несу первую фотографию моего малыша и направления на различные анализы. С мандаринкой всё хорошо, развивается согласно сроку.

Не спеша иду домой вдоль бесснежного тротуара, оглядываю огни вечерних зданий и вновь замечаю черный тонированный джип, который уже видела на днях. Номера дурацкие — три шестерки. Только безбожники ездят на таких машинах, как сказала бы бабушка.

— На фоне беременности у мамы развилась мания преследования, — шепчу Мандаринке, обнимая в защитном жесте еще незаметный живот.

Машина проезжает мимо. Вздыхаю с облегчением. Дурные мысли лезут в голову. Раньше посмеивалась над мамочками, которые тряслись над своими чадами, сдувая с них пылинки. Сейчас сама превратилась в такую.

Невольно вспоминаю об отце ребенка и немедленно набираю его номер. Стас должен знать про наше крохотное счастье.

Идут длинные гудки. Начинаю сомневаться в своем решении, как берут трубку.

— Стас…привет, — не знаю, с чего начать разговор и замолкаю. В трубке тоже провисает долгое молчание, только слышно, как собеседник шумно дышит.

— Слушай сюда, наглая сука! — раздается яростный женский голос, — хватит его преследовать. На свадьбу приперлась, теперь ещё и названиваешь.

Обвинения так и сыпятся в мой адрес. Поднимают волну раздражения.

— Дай телефон Стасу, мне нужно сказать ему кое-что важное, — прошу довольно грубым тоном, не желая церемониться с Катей.

— Он уснул после горячего секса, — сообщает довольная жена, намеренно причиняя боль.

— Разбуди его, это важно, — приходится проигнорировать предыдущее сообщение, чтобы добиться желаемого.

— Соня, прошу тебя по-хорошему, оставь нас в покое. Мне нельзя волноваться, я жду ребенка, — кидает на прощанье беременная жена Волкова и сбрасывает звонок.

Слышу звук разбивающегося о тротуар телефона. Неожиданная новость приводит в смятение. Не понимаю, плакать или истерически смеяться. Поднимаю неживой телефон с разбитым вдребезги экраном и выкидываю в ближайшую урну.

— Мандаринка, вот и остались мы вдвоем, — продолжаю идти дальше, ведя с молчаливым собеседником диалог, — я тебя никогда не брошу. Ты теперь мой мир и моя маленькая вселенная. Твой папочка оставил после себя самый большой подарок. Я буду любить тебя и беречь до конца своих дней.

Останавливаюсь на пустынном перекрестке. Дожидаюсь, когда включится разрешающий сигнал светофора. Дорога плохо освящается.

Дохожу до середины пешеходного перехода. Вдруг замечаю несущийся на сумасшедшей скорости автомобиль. Страх сковывает всё тело. Дикий рев мотора разрезает слух. Яркие фары ослепляют глаза, и…сильнейший удар откидывает вперед. Дичайшая боль пронзает всё тело. И перед тем, как уйти в забытье, успеваю разглядеть номер сворачивающей за угол темной машины. Три шестерки.

Глава 27

Белый свет бьет по глазам. Люди в белых халатах мельтешат передо мной. Не могу думать ни о чем, кроме боли. Кажется, что даже волосы на теле испытывают ужасную пытку. Сознание, словно дельфин, погружается в самые темные глубины и выныривает обратно на поверхность, не издавая ни единого звука.

Сквозь толщу воды слышу властный женский голос:

— Немедленно везите её в операционную. А вам, молодой человек, туда нельзя, — не понимаю, к кому обращается врач. Неужели Стас приехал.

Из последних сил стараюсь приподнять голову, но всё тщетно. Острая боль, как закалённая сталь, проходится по всему телу и укладывает меня обратно. Тихий хрип, как вольная птица, вылетает из моего рта и привлекает внимание мужчины. Пытаюсь разглядеть приближающиеся к моему лицу очертания, но барьер слез не позволяет идентифицировать человека.

— Принцесса, не шевелись, — сочувствующим голосом произносит Кирилл Киселёв. Его узнаю из тысячи. Может, это и к лучшему, что он здесь.

— Никому не говори об аварии, — единственное, что могу прохрипеть, вспоминая спланированный наезд.

Темнота никогда меня не пугала. Я боялась неизвестности, потому что не знала, откуда люди прибывают на эту землю и куда отправляются потом. Смерть — это начало или конец? Хочется думать, что все же начало. Ведь конец стал таким мучительно ужасным.

Умирать не больно. Больно возвращаться в жестокую реальность, где тебя ждет не любимый человек, а собственное изувеченное тело, которое, не смотря ни на что, хочет жить.

— Филипп Аркадьевич, прошло три дня, когда она очнется, — первое, что слышу, приходя в себя.

— Не волнуйся, Кирюша, ещё немного подождем, — вздрагиваю от холодного незнакомого голоса.

— Какие прогнозы? Она сможет видеть?

— Потребуется ещё одна операция, а там видно будет, — оглушает новостью лечащий врач.

Это они сейчас про меня говорят? Открываю глаза, и