Пусть любить тебя будет больно - Ульяна Соболева

Повертел, рассматривая. Он ее где-то видел. Притом видел не так давно. Вот эти камни вычурные, большие. Шик и безвкусица в одном наборе.

И вдруг как прострелило в затылок – конечно, видел. На Ларисе. Сегодня на банкете. И духами… этими вызывающими, навязчивыми, сладкими духами именно от нее пахло.

Охренеть. Руслан прислонился спиной к холодильнику, прокручивая пальцами заколку и чувствуя, как затылок продолжает простреливать и покалывать. Значит, вот кого Серый так торопливо выпроводил, когда Руслан позвонил ему. Неужели он ее трахает?

Руслан сполз на пол, доставая из кармана сигареты и прикуривая, продолжил вертеть заколку в пальцах. Не то чтобы Бешеного это задело, он никогда и не скрывал от Серого, что Лариска ему и на фиг не нужна, но сам факт, что тот скрывает и при этом знает, какие проблемы у Руса с Лешим.

А может, это не Ларкина заколка, может, таких на каждом углу. Правда, его жена всегда любила эксклюзив, но безвкусный. Слабость к камням у нее, и чтоб побольше, так чтоб все подружки от зависти подохли. Руслан встал с пола и выглянул в коридор – сотовый Серого валялся на комоде возле входной двери, помигивая голубым неоновым огоньком. Подошел к аппарату, взял и усмехнулся – не любит парень смартфоны, а любил бы, не так-то просто было бы эсэмэски посмотреть и входящие. Внутри поднималась какая-то тихая ярость, едкое чувство, что где-то здесь попахивает гнилью. Подставой. И удивления почти нет. Только разочарование. Руслан внимательно просмотрел все входящие, то усмехаясь, то потирая переносицу – каждый день ему звонила. Иногда по нескольку раз. Это не просто трах случайный, у них связь, и длится она далеко не один день. А он ведь Серому все как на духу рассказывает. Каждый свой шаг, каждое решение, и где гарантия, что все это не сливается Лариске? Где гарантия, что та же Лариска не знает всего расклада по охранной системе дома в Валенсии, если он Серому как себе доверял?

Отлистал на несколько недель назад и замер, снова вернулся вперед. Не понимая, что насторожило, пока не дошло – укороченный номер заказа пиццы. Всё бы ничего, только дата вызова совпадает с датой гибели родителей. Руслан пока не понимал, что именно его настораживает. Правда, тело уже не леденело. Только внутри как будто ножом пару раз провернули.

– Бешеный, ты чего там ходишь, как призрак?

Положил сотовый в карман и стиснул челюсти – сначала проверить надо. Только потом… Только потом башку разносить.

– Не спится мне. Я покатаюсь по городу. Ты отсыпайся, братан. Я тебе потом отзвонюсь.

– Глупостей не наделай.

Руслан сгреб ключи от машины и вышел за дверь.

Он просто приехал туда, на ту самую улицу, на которой расстреляли отца и мать.

Не думал, что когда-нибудь решится. Даже на кладбище все еще не мог сходить. Для него и похороны прошли как в тумане. Кажется, не увидит крестов с венками, цветами, и вроде живы они. Только куда-то уехали надолго. Иногда ловил себя на том, что отца набирает по привычке. Наберёт и, услышав автоответчик, еще долго не отключается. А про мать вообще думать не мог. Он её и узнать не успел толком. Насладиться голосом, взглядами, жестами, присутствием в своей жизни. Какая жестокая ирония судьбы. Отец простить её не мог долгие годы, всего лишил, презирал, ненавидел люто, а когда все же смог сделать шаг навстречу, впустить обратно в свою жизнь, почувствовал себя счастливым и даже полгода не прожил с ней. Но ушли вместе. Может, в этом тоже была своя символика или своеобразное счастье.

Руслан посмотрел на тротуар возле перекрестка и закрыл глаза. Он это место только на снимках в отделении видел. Уже нет никаких следов чудовищного преступления. Город, как черная дыра, засасывающая и хорошее, и плохое, истинный показатель значения времени. Безжалостное, равнодушное течение минут, секунд, дней. Время, всегда идущее вперед по трупам, слезам, утопая в лужах крови, из которых растет трава, цветы, здания, деревья. Жизнь возрождается из смерти, насмехаясь над горем, утратами, а Времени все равно. Ничто не сравнится с этим цинизмом, втаптываемым ногами прохожих в тротуар, на котором всего лишь какие-то считаные недели назад пролилась чья-то кровь.

Время неумолимо превращает в тлен тех, кто еще недавно смотрел на часы, жил, смеялся, любил. Перемалывая всех без исключения в ничто, от которого вскоре не останется даже воспоминаний. Был человек, и нет его, и всё, что он делал за свою жизнь, вдруг перестает иметь значение. Совершенно. Как и всё, что нажил. Какие-то безделушки, вещи, одежда. Руслан так и не смог ничего вынести из дома. Прикоснуться не мог. Ему было дико выкинуть даже исписанные бумаги из мусорного ведра под письменным столом. Он и раньше не понимал, как люди спустя время избавляются от вещей, принадлежавших покойным. Как-то до озноба страшно понимать, что человек любил, например, цветы на подоконнике, а они завяли после его смерти, или собирал магниты на холодильник, а их потом просто выкинули, как хлам. Всё обесценивается, и желтеют фотографии, рвутся, пылятся в альбомах, которые со временем тоже выбросят. Он не давал убирать в кабинете отца. Не давал ни к чему прикасаться – пока сам жив, будут целы и все вещи отца.

Руслан смотрел на рекламные плакаты, окна домов с редкими огнями за шторами, на проезжающие одинокие автомобили и зарождающийся рассвет. Смотрел полностью отстраненный. Внутри всё тот же лёд, даже мозги перестали трещать, они словно под жёсткой анестезией, только состояние такое – будто за несколько дней его жизнь вдруг стала похожей на какой-то чудовищный бег в пропасть. Он даже видел себя со стороны – бежит по спирали вниз, и за ним стены рушатся, под ногами ступени обламываются, летят с грохотом вниз. Достал сотовый Серого и набрал номер заказа пиццы. Ему ответил парень – очень бодро, заученными фразами с той самой вежливой приторностью, от которой сводит скулы. Все как роботы с одной и той же программой. Русу даже показалось, что он видит эту фальшивую улыбку. Без лица. Именно одну улыбку.

– Назовите адрес, куда привезти заказ.

– У вас должен был сохраниться в памяти по моему номеру телефона. Мне некогда сейчас смотреть. Возьмите данные кредитной карточки и привезите по тому же адресу.

– Одну минуточку. Я уточню. Ваш номер…

– Тот же самый – я с него звоню. Вам его видно?

– Да, конечно. Какой карточкой будете оплачивать?

Руслан продиктовал номер кредитки, оплатил заказ и сунул сотовый обратно в карман. Под ногами дрожала та самая ступень, которая еще час назад казалась ему самой надежной из всех, какие только могут быть. Ступень из прочного камня с многолетней выдержкой, пробоинами от пуль, трещинами от ударов с таким громким названием – дружба. Он стоит на этой ступени и понимает, что, если она рухнет вниз, возможно, он сам тут же полетит в пропасть – после такого больше не оправиться. Это начало конца. Персонального конца света, когда все стихии вместе взятые обрушились только на него. В этом мире он доверял только одному человеку, кроме Оксаны, – Серому. Привык доверять, как себе, закрывал собой и не раз тот прикрывал его самого. Если и здесь все ложь и фальшивка – во что тогда верить? В кого? Кому?