По лезвию ножа - Маркус Сэйки

– Земля там дорогая: близость к центру, общественный транспорт налажен. Единственная проблема Кабрини-Грин – трущобы, поэтому Дейли-младший[19]начал потихоньку сносить возведенные отцом дома. Официально на их месте строится «жилье для населения с разным уровнем дохода», но рядом с бывшими трущобами уже возведен торговый комплекс, на стоянке которого полно дорогих машин. Такие лофты, как мы здесь строим, стоят по триста тысяч. – Дэнни присел за стол. – В Чикаго деньги сделать легко – узнать, где живут бедные, и выселить их.

Эвану было неинтересно.

– Бедным всегда плохо, – пожал он плечами.

– Да уж. – Дэнни нервно оглядывал стены. Старые инстинкты возвращались, неся с собой странное возбуждение. Что это – азарт, вина, надежда? Всего понемногу. Нервное нетерпение распирало, желудок сводило, как будто кофе перепил. Картер не понимал, что он здесь делает, но выбора у него не было.

– Значит, так: схватим мальчишку, завяжем глаза, привезем сюда и привяжем к кушетке. – Эван умолк. – А если вдруг появятся копы, увидят машины?

– Главное – глупостей не делать. Машины здесь стоят постоянно. – Дэнни почесал локоть. – Мы позвоним…

– Я позвоню!

Сказано было чересчур поспешно. Макганн обычно на такое не соглашался, и это встревожило Картера. На самом деле все правильно: Дэнни не мог сам позвонить боссу.

– Хорошо. Позвонишь, потребуешь пол-лимона, пообещаешь связаться с ним через пару дней. А Дебби посидит с Томми. Что ей известно?

– Она знает, что мальчишку надо посторожить и что за это она получит двадцать тысяч. Больше никакой информации у нее нет.

Дэнни кивнул.

– Ей придется и мне кое в чем помочь.

– Нет проблем. Сделает все, что скажу. – Макганн упал на кушетку, задрал ноги на столик и заложил руки за голову. – Больше всего мне нравится другое.

– Что именно?

– Прячем мальчишку в отцовском трейлере, – жестоко улыбнулся Эван.

Позднее, в прогретом солнцем салоне внедорожника, Дэнни вспоминал улыбку Макганна, его наслаждение жуткой иронией замышляемой операции. Задумавшись над этим, он свернул на Холстед-стрит. А вдруг в этот раз он зашел слишком далеко и выбраться не сможет?

Хватит – уже миллион раз все обдумано! Выбор невелик: или во имя принципов потерять все, что дорого в жизни, или слегка схитрить, никому не навредив. Ответ самоочевиден.

Пока все складывается гладко. Похоже, его проблема разрешится и Карен ни о чем не узнает. Дэнни заплатил бы любые деньги, лишь бы отделаться от Макганна. Впрочем, двести пятьдесят тысяч в сейфе не помешают. В душе бледным отблеском былого возбуждения затеплилась надежда. Собравшиеся над головой грозовые тучи могут пролиться летним дождем, сильным, быстрым, но не приносящим серьезного вреда.

Дэнни тщательно прибрал в трейлере. Нельзя допустить, чтобы Томми увидел фирменный бланк, конверт с адресом или еще что-нибудь, что наведет полицию на след. Из-за пятисот тысяч в полицию Ричард не побежит. Он самодур и трепло, но сына своего любит – не станет рисковать жизнью мальчика.

– Машину можно взять любую, – объяснил Картер Эвану, – главное, чтобы выглядела прилично. Развалюху соседи засекут.

– А потом что с ней делать?

– Оставишь ее в Кабрини-Грин вместе с ключами. Пусть кому-нибудь повезет!

Макганну идея понравилась.

– Я принесу маски с перчатками. – Мозг Дэнни работал с бешеной скоростью, стараясь не упустить ни одной мелочи. Нужно поговорить с Дебби; по дороге домой – купить веревку или нейлоновые чулки, чтобы не поцарапать мальчишку. Еще какой-то важный момент…

Ах да!

– И последнее, – проговорил Картер.

– Что? – недовольно спросил поскучневший Эван. Ему нравилось действовать, а не строить планы.

– Не бери с собой пистолет. – Дэнни сурово посмотрел на Макганна, давая понять, что настроен серьезно. – Ни в коем случае не бери, договорились?

– Ладно, – пожал плечами Эван.

Картер пристально взглянул на сообщника и вернулся к уборке.

– Завтра с утра найди машину. Меня заберешь с того же места, где-то около часа дня.

– Так мы завтра все сделаем? – удивленно переспросил Эван.

– А ты что, занят?

В десятилетнем возрасте они играли в игру под названием «Ссыкун». Правила придумали сами и играли года два, пока Бобби Дойл не сломал себе запястья, прыгнув с крыши двухэтажной аптеки на пожарную лестницу соседнего дома.

Вспоминать игру – то же самое, что слушать свой голос на автоответчике. Похоже, но не совсем то. История твоей жизни, рассказанная посторонним человеком.

Победитель становился «жеребцом». За почетный титул они боролись, точнее, выискивали чрезвычайные, рискованные обстоятельства в обыденной жизни. Например, на Лупе строят новый небоскреб в шестьдесят этажей – каркас возвели, но стены еще не навесили, башенный кран возвышается над железобетонным скелетом.

Не слабо? Вот оно, испытание.

Часов в семь вечера собрались у стройплощадки. Охранники пьют кофе в трейлере. Пролезли на территорию под проволочной сеткой в глубине двора, осторожно пробрались в здание. На первых этажах уже установлены настоящие лестничные пролеты, дальше – пожарные лестницы. Выше – деревянные времянки, но заканчиваются и они. Еще выше – уцепился за подвесную опору крана, подтянулся к металлическим ступеням и начал карабкаться.

На двадцатом этаже мышцы икр горят огнем.

На тридцать пятом обрывается наружная стена, резкие порывы ветра толкают вниз.

На пятидесятом, в пятистах головокружительных футах над землей, люди похожи на точки, а машины – на игрушечные модельки размером со спичечный коробок, хоть в карман складывай.

На шестидесятом кончаются этажи, здание остается позади, но надо лезть по крану прямо в небо. Вперед, считай ступени, не обращая внимания на то, что ноги гнутся разваренными макаронинами.

Сто восемьдесят ступеней – кабина крановщика: белая, совсем как кабина трейлера. Она заперта. Взбирайся еще на двадцать ступенек к площадке на верхушке башни.

Высоко над городом судорожно переводишь дух: вокруг тебя – васильковое небо, у твоих ног – весь мир.

Но это разминка. Испытание только начинается.

Вышел на стрелу. Шириной она в полметра, но кажется тонкой, как проволока.

Маленькими шажками переставляй ноги – ветер не дает выпрямиться. Всего несколько сантиметров стали отделяют тебя от пятисекундного полета на Стейт-стрит. Упал – костей не соберут. Упал – никто не поймет, где голова, где задница. Упал – зубы разлетятся на несколько кварталов.