Снежный киллер - Алексей Макеев

– И что, нашел? – спросила Ксения.

– Минут десять там топтался, – объяснил Топорков. – Смотрел, смотрел… Но наконец нашел. Вот он, смотри.

Дальше сидеть в укрытии Гурову уже было не надо. Он выскочил из угла и бросился наверх, даже не потрудившись имитировать свой приход – например, хлопнуть входной дверью. Он вошел в комнату Ксении как раз в тот момент, когда девушка склонилась над предметом, который Топорков ей показывал, и собиралась взять его в руки.

– Не трогайте! – воскликнул Гуров.

Рука девушки замерла в воздухе. Сыщик поспешно подошел к молодым людям и взглянул на открытую ладонь Топоркова. На ней лежал маленький стеклянный пузырек. Гуров вынул из кармана носовой платок и, используя его вместо перчаток, осторожно взял пузырек в руки. Повернул пузырек, чтобы стала видна этикетка, – и прочитал название лекарства, того самого, которое ему назвал патологоанатом из Тырныауза. Внутри маслянисто переливалась жидкость желтого цвета. Примерно треть ее отсутствовала.

– Я слышал часть твоего рассказа, – без обиняков объявил он парню. – Я правильно понял, что этот пузырек выбросили из пансионата?

– Ну, сам момент, когда его выбрасывали, я не видел, – начал объяснять Топорков. – Увидел его, когда он уже падал. Но не с неба же он прилетел! Ясно, что его выбросили из дома. Или с крыши, или из окна второго этажа.

– Момент броска ты не видел, это я понял. Но, может быть, ты видел, как закрывалось чье-то окно?

– Нет, не видел, – признался Топорков.

– С какой стороны дома это было?

– С какой стороны? Да вот с этой, куда и наше окно выходит.

Топорков шагнул к окну, повернул ручку и распахнул створку. В комнату хлынул поток свежего морозного воздуха.

– Вон, видите следы? – показал он. – Вон там я топтался, искал.

– А чьи еще окна выходят на эту сторону? – спросил Гуров.

– Я не знаю… – покачал головой парень.

– Я знаю, – ответила за него Ксения. – На эту сторону выходят практически все окна, кроме окна из комнаты Насти Мельниковой. Ее окно на восток выходит.

– Практически все… – медленно повторил ее слова Гуров. Завернул пузырек в платок и спрятал его в карман.

– Ты его так и брал – в перчатках? – спросил он Топоркова, кивнув на руки парня.

– Ну да, я же помню про отпечатки пальцев, – отвечал тот.

– Молодец, что такой грамотный, – похвалил его Гуров и направился к выходу.

– А где же криминалисты? Когда приедут? – спросил ему вдогонку Топорков.

– А зачем им приезжать? – вопросом на вопрос ответил Гуров.

Он собирался покинуть пансионат без излишних объяснений, но это у него не получилось. Едва он вышел из комнаты Ксении, как увидел направляющихся к нему остальных обитателей пансионата. Среди них не было лишь Насти.

– И где же ваши криминалисты? – спросил у сыщика Молчанов.

– Что, вы передумали проводить обыск? – задал свой вопрос Абуладзе.

Вдова ничего не спрашивала, но весь ее вид выражал недоверие к затеям Гурова; она словно говорила: «Я заранее знала, что из этого обыска ничего не выйдет».

– В обыске нет необходимости, – объяснил Гуров стоявшим вокруг него людям. – Преступник, стремясь избежать неминуемого разоблачения, и так сам себя выдал.

– Это каким же образом? – спросила вдова. – Пришел и все вам рассказал?

– Нет, не рассказал. Но он постарался избавиться от улики – оставшихся у него запасов лекарства, которое он дал Семенову. Он сделал это, выбросив пузырек с лекарством в окно. Однако, на его несчастье, он сделал это в тот самый момент, когда под окнами проходил Александр.

И Гуров жестом циркового фокусника сделал жест в сторону Топоркова.

– Он видел, как выбрасывают пузырек, и нашел его в снегу, – продолжал Гуров. – Нашел и отдал мне. Вот он.

И сыщик в подтверждение своих слов продемонстрировал найденный пузырек.

– Так Александр видел… видел того человека, который выбрасывал эту улику? – спросил Абуладзе. Гуров заметил, что ресторатор был крайне возбужден, у него даже руки дрожали.

Сыщику, конечно, очень хотелось ответить «Да, видел» и затем проследить за реакцией стоявших вокруг людей. Однако он не стал этого делать.

– Нет, к сожалению, Александр не успел заметить этого человека, – признался он. – Но на пузырьке остались явственные отпечатки пальцев. Мне осталось отдать его в криминалистическую лабораторию; там сделают необходимые процедуры, и мы будем точно знать, кто держал его в руках. В связи с этим прошу всех обитателей пансионата до завтрашнего утра не покидать поселка – у них будут снимать отпечатки пальцев. И на этот раз криминалисты точно приедут!

– Ну вот, дожили! – гневно произнесла вдова. – Вначале нам угрожали обыском, теперь собираются снимать отпечатки пальцев, точно у каких-то преступников. И под этим предлогом удерживают нас в этой грязной дыре! Однако, во всяком случае, это не означает, что все, кто здесь до сих пор квартировал, должны делать это и впредь.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Гуров.

– Вы просили всех нас не уезжать из поселка. Допустим. Но это не значит, что все должны по-прежнему жить здесь, в пансионате. Его аренду оплатил Игорь, стало быть, теперь это мои деньги. Так вот, я решительно заявляю, что не хотела бы терпеть дальнейшего присутствия здесь двоих людей: тебя, Олег, и этой девицы, которую ты выдаешь за свою подругу.

И Лидия Евгеньевна сделала презрительный жест в направлении комнаты, которую занимала Настя Мельникова.

Лицо Абуладзе показало, насколько он оскорблен. В то же время ресторатор остался внешне спокоен.

– Вообще-то этот пансионат мы сняли вместе с Игорем, – сказал он. – И за питание платили пополам. Это может подтвердить хозяин, с которым мы имели дело. Так что у меня на это помещение столько же прав, сколько у тебя. Но я не буду тебя ни в чем убеждать – по опыту знаю, что это бесполезно. Я предвидел этот твой демарш, поэтому уже собрался. Настя, насколько я знаю, тоже. Так что спустя десять минут мы уйдем.

Он повернулся к Гурову.

– Если я вам потребуюсь, вы сможете найти меня в гостинице «Боксан» – это там же, где кафе, где мы с вами сегодня были. А Настя поселится неподалеку, на турбазе «Кавказ».

С этими словами он повернулся и скрылся в своей комнате.

– Зачем ты так, мама?! – воскликнула Ксения, ставшая свидетельницей этой сцены. – Почему ты так любишь унижать и оскорблять людей? Ты даже не замечаешь, что при этом заодно оскорбляешь и память папы! В таком случае я тоже здесь не останусь!

Резко развернувшись, девушка также ушла в свою комнату.

– Ну, я тоже пошел, – сказал Гуров и направился к выходу.