Атрибут власти - Чингиз Абдуллаев

Единственная закавыка состояла в том, что в эту версию несовсем укладывалось сомнительное появление в театре Иголкина. Этот тип выгляделабсолютно лишним элементом в той сложной конструкции, которую пыталисьвыстроить неведомые заказчики. Но Иголкин все-таки появился, и следовалопонять: было ли это продуманной игрой или возник тот самый дополнительныйфактор, который невольно сыграл на неведомых заказчиков, сделав их позициипочти неуязвимыми.

Дронго отлично сознавал, что он рискует, пытаясь сновавмешаться в возможное противостояние между неизвестными заказчиками этихрекламных кампаний и спецслужбами, призванными обеспечивать безопасность главыгосударства. Но сидеть и молчать не мог. У него был другой характер. И поэтомуон все-таки решил позвонить.

На третий день Дронго наконец взял телефон и набрал знакомыйномер. Телефон не отвечал. Он опустил руку и задумался. Может, набрать другойномер? Дронго не любил звонить на мобильные телефоны, понимая, какими занятымимогут оказаться их владельцы. Но это был явно не тот случай. Придется звонить.И он набрал номер мобильного телефона генерала Машкова.

— Слушаю, — сразу же ответил Виктор. Номер еголичного телефона был известен очень небольшому числу близких людей.

— Это я, — торопливо проговорил Дронго, — мнекажется, что у меня есть для тебя чрезвычайные новости.

— Мы договорились, что ты больше не занимаешься этимделом. Давай закончим наш разговор, пока мы его еще не начали. У нас работаетбольшая группа специалистов…

— Они заняты не тем, чем нужно, — перебил егоДронго, — у меня появились другие сведения…

— Я тебя просил…

— Послушайте меня, генерал, — разозлился Дронго,переходя на «вы», — неужели вы считаете, что я настолько глуп, чтобызвонить вам после того, как вы меня выгнали из Москвы, просто поболтать?Неужели вы считаете, что я позвонил бы, не будучи абсолютно уверенным в своихпредположениях?

— Что случилось? — спросил Машков.

— Речь идет о безопасности президента. Мне кажется, яначинаю понимать, как работает генерал Гейтлер…

— Не нужно по телефону, — напомнил Машков.

— Уже поздно. Он работает, готовится нанести удар. Мненужно срочно вернуться в Москву. Уже завтра. Алло! Ты меня слышишь?

Машков молчал. Долго молчал.

— Если ты ошибаешься, — наконец выдавил он, —будет очень неприятно. Тебя больше не выпустят из страны. Ты это понимаешь?

— Я не ошибаюсь. Если все проверить, ты сможешь самубедиться. Он уже действует, я в этом уверен. И вам его сложно вычислить. Выпытаетесь искать его традиционными методами, а он решил нанести удар там, гдевы совсем не ждете. Я завтра вернусь в Москву.

— Хорошо, — согласился Машков, — мы встретимтебя в аэропорту.

Дронго убрал телефон и выключил компьютер. Но еще долгосидел перед погасшим экраном, о чем-то размышляя.

В этот день Карл Гельван вылетел на Кавказ, в МинеральныеВоды. В его сумке не было ничего необычного, если не считать дешевой моделимобильного телефона «Нокия», который он приобрел за день до того в одном изподмосковных магазинов. Гейтлер категорически приказал передвигаться толькопоездом, но накануне Карл немного задержался у своей знакомой и на поездопоздал. Чтобы нагнать время, он приобрел билет на самолет, вылетев вМинеральные Воды семьсот третьим рейсом «Аэрофлота». Гейтлеру и Дзевоньскому онничего не сказал, даже не подозревая, какую ошибку совершает.

Прилетев в Минеральные Воды, Гельван на такси поехал вПятигорск. В центре города он отпустил машину, огляделся, прошел к скамейке,стоящей у входа в парк, и достал телефон. По плану Гейтлера он должен былпозвонить ровно в шестнадцать часов. Когда стрелки часов добрались до цифрчетыре и двенадцать, он набрал номер домашнего телефона Павла Абрамова. Идовольно долго ждал, пока наконец ему не ответили. Голос принадлежал пожилойженщине. Карл нахмурился. По разработанному плану он должен был сначалапереговорить с женой журналиста.

— Алло, — тревожно сказала женщина, — я васслушаю.

— Здравствуйте, — Гельван старался говорить безакцента, — можно поговорить с Леной? — назвал он имя супруги Павла.

— Ее нет дома, а кто спрашивает?

— Я перезвоню. — Карл отключился.

Такой вариант был предусмотрен планом Гейтлера. Онипонимали, что могут сразу не найти нужного человека. На этот случай у Гельванабыл другой номер телефона. Долго не раздумывая, он набрал его.

— Слушаю вас, — ответили ему почти сразу. Это былномер телефона в группе Абрамова.

— Телестудия? — уточнил Карл.

— Да. Что вам нужно?

— Я звоню по поручению Павла Абрамова, — стараясьчетко выговаривать слова, сообщил Гельван. — Не пытайтесь прерватьразговор или записать мои слова. Абрамов находится у нас. Мы позвоним вам ровночерез восемь дней. Наши условия — передать нам пять миллионов долларов за егоосвобождение и зачитать по вашему каналу наши требования. До свидания.

— Подождите, — крикнул молодой человек,ошеломленный услышанным, но Карл уже отключился.

Затем он поднялся, вынул сим-карту, выбросил аппарат вмусорный ящик и перешел площадь, чтобы взять такси и поехать на вокзал. Черезчас он уже сидел в купе скорого поезда, едущего в Москву.

В последние дни Абрамов чувствовал общую слабость. Ему всевремя хотелось спать. Было стойкое ощущение нехватки воздуха, он частозадыхался по ночам. Иногда Павлу снилось солнце. Несколько дней назад онобнаружил камеру, прикрепленную к верхнему кронштейну. Журналиста все времямучил вопрос: каким образом прежний надзиратель сумел догадаться о егодействиях? Почему не среагировал на громкий звук разбившейся лампочки, почемубыл готов к неожиданно наступившей темноте? Несмотря на вялые мышцы идлительный сон, Павел сумел понять, что за ним наблюдают. Камеру могли спрятатьтолько наверху, чтобы она охватывала все помещение. Иногда, просыпаясь поночам, он поднимался и пытался передвигаться по подвальному помещению. Тогда-тоон и обнаружил небольшую камеру и теперь точно знал, что за ним наблюдают и могутвидеть каждое его движение.

Осознание этого факта не сулило ничего хорошего. Наоборот.Теперь он точно знал, что его охраняют как минимум несколько человек, один изкоторых, видимо, все время следит за его передвижениями. Прежнего мучителязаменила мучительница, дородная дама с грубыми полуазиатскими чертами лица. Онавообще не раскрывала рта, ограничиваясь лишь кивками головы. На все его попыткизаговорить отвечала угрюмым молчанием. Он даже думал, что она глухонемая, ноженщина явно его слышала, хотя и не отвечала.